Эволюция японского сада в контексте национальной истории

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Мостовой С. А. – Владивосток, 2016

Актуальность исследования

Изучение различных аспектов культуры в историческом контексте дает ключ к пониманию характера политического и социально-экономического развития страны и общества. За многовековую историю японской нации сформировалась многогранная во многом уникальная культура, важное место в которой занимает сад. Эволюция сада неразрывно связана с этапами становления государства, поэтому исследование процессов развития садового искусства позволяет лучше понять ситуацию в стране в тот или иной период, по-новому взглянуть на исторические факты и события, а также пролить свет на неизвестные стороны жизни японцев.

Кроме того, через призму трансформации сада можно видеть историю взаимоотношений Японии с внешним миром и оценить значение иностранных заимствований в формировании
национальной идентичности. Японский сад прошел долгий и сложный путь. Его истоки восходят
к временам возникновения государственного образования Ямато и принятия буддизма (VI в.). Облик древних и средневековых садов свидетельствует о существовании политического и культурного диалога с Китаем и странами Корейского полуострова, а также демонстрирует, как в периоды относительной изоляции Японии на основе заимствованных достижений художественной и инженерно-технической мысли складывались собственные традиции садостроення. В новое и новейшее время, когда Япония стремилась встать в один ряд с западными державами, формирование сада уже шло через синтез культур Востока и Запада. Таким образом, на примере культурного взаимодействия между разными цивилизациями можно проследить тенденции в развитии национального садового искусства.

Сад в Японии во все времена играл исключительную роль в жизни человека, был отражением статуса владельца в социально-экономической структуре общества, предметом гордости и почитания, а также нес в себе различные функции (церемониальные, декоративные, утилитарные и т.д.). Перемены в социально-политической жизни страны создавали предпосылки для зарождения новых типов сада. На наш взгляд, сопоставление общеисторических событий с эволюцией материальных форм культуры, нашедших выражение в образе садово-парковых произведений, позволяет получить объективные данные о нации в целом и точнее реконструировать ее облик в определенный исторический период.

Состояние научной разработанности проблемы

В отечественной исторической науке комплексных диссертационных исследований по эволюции японского сада до настоящего времени не проводилось. В работах Н.И. Конрада, Г.Б. Навлицкой, Л.Д. Гришелевой, А.Е. Жукова и др., посвященных вопросам общей истории Японии, различным аспектам политической, экономической, религиозной и художественной составляющих японской культуры, сад упоминается в рамках экскурса по традиционному искусству, но как самостоятельный объект иселедования не рассматривается¹.

Отдельного упоминания заслуживает монофафия А.Н. Игнатовича по истории, философии и эстетике чайного действа², в которой автор уделяет внимание саду как составной части чайной церемонии. На ее страницах приводится описание пространственно-образных характеристик одного из типов японского сада — родзи, обсуждается функциональное и декоративное предназначение его главных атрибутов. Своей работой А.Н. Игнатович внес значимый вклад в разработанность темы, однако, на наш взгляд, изучение чайного сада вне связи с другими типами садов порождает множество вопросов относительно происхождения целостного облика японского сада.

В других областях науки, например искусствоведении и архитектуре, интерес к японскому саду как особому виду пластического искусства проявлялся сильнее. Первым специальным исследованием, посвященным этой теме, стала работа Н.С. Николаевой³. Автор преследовала цель провести глубокий анализ художественной природы сада в контексте эволюции религиозно-философских и эстетических воззрений японского народа и выявить степень влияния других видов творческой деятельности (архитектура, живопись и т.д.) на садовое искусство. Несмотря на попытку комплексно изучить характер формирования сада в историческом движении за пределами научных изысканий остались вопросы, связанные с периодами расцвета садовой культуры в позднее средневековье и трансформации садов в условиях масштабной модернизации страны.

Отметим, что источниковая база, на которую опиралась Н.С. Николаева, значительно устарела — за сорок лет японцы сделали большой рывок, как в области восстановления древних садов, так и создания современных ландшафтных объектов, поэтому данная работа требует некоторых исторических уточнений на определенных временных срезах.

В постсоветский или современный период к теме японского сада обратились Л.А. Лебедева, Е.В. Голосова и др. В частности, Л.А. Лебедева⁴ затронула такие малоизученные области японской культуры, как художественное освоение камня в разных сферах, в том числе и в садовом искусстве. В рамках синкретического анализа символики камня автор рассмотрела художественно-
эстетические качества, религиозное и культурное значение камней в природных и рукотворных ландшафтах. Е.В. Голосова⁵ сделала основной упор на изучении религиозно-философских корней сада, его символики и формообразующих элементов. Ее вклад также выражается в попытке установить степень влияния традиций китайского садоводства на японское садоустройство при помощи сравнительного анализа пространственной структуры и флористического состава объектов ландшафтной архитектуры Китая и Японии.

Необходимо отметить, что за последние три года российская наука пополнилась новыми исследованиями по данной проблематике, одним из которых является монография А.И. Мещерякова⁶. Используя широкий спектр письменных источников, ученый проследил эволюцию взглядов японцев на природу на протяжении периода VIII — сер. XX вв. и рассмотрел специфику японского сада как одного из важнейших элементов культуры, связанных с восприятием природного пространства. Автор затронул такие малоизученные вопросы, как трансформация идеальных представлений о природной среде и их влияние на развитие аристократических и буддийских садов (пер. Хэйан), садов феодальных князей (пер. Эдо) и публичных садов (пер. Мэйдзи).

Внимания заслуживают также работы Е.Е. Малининой, в которых освещается проблема формирования японского искусства в условиях широкого распространения дзэн-буддизма⁷ Анализируя феномен одного из типов японского сада — карэсансуи, автор приходит к выводу, что такой сад играл важную роль в духовной жизни средневекового общества, использовался как уникальный художественный язык, приобщающий к высшей мудрости, к сущностным проблемам человеческого бытия. Е.Е. Малинина ставила акцент на изучение роли и функций компонентов «сухого» сада, его значения в художественно-мировоззренческой системе.

Отдельные аспекты настоящей темы обсуждались в статьях И.Ф. Муриана, Д.Г. Главевой, Г.Б. Шишкиной, А.Н. Мещерякова и др.⁸ а также в специализированных изданиях по садовому искусству и ландшафтной архитектуре, в которых японский сад упоминается как один из исторически сложившихся мировых садово-парковых стилей⁹.

В целом, в отечественной науке эта тема долгое время была освещена слабо. Вероятно, специалисты не ставили перед собой такой задачи, вследствие чего, процессы эволюции данного явления японской культуры оставались в стороне от сложившихся научных интересов. В последнее время в российском японоведении произошел прорыв в исследовании японского сада, что отчасти связано с возвращением интереса к проблеме и доступностью новых источников. Однако далеко не все пробелы были восполнены вышеупомянутыми работами, что создает задел для будущих научных изысканий.

По сравнению с состоянием научной разработанности проблемы в нашей стране в мире данная тема изучена значительно шире. Зарубежные исследования отличает, прежде всего, комплексный подход к проблеме, а также особое внимание к письменным историческим источникам, содержащим ценнейшую информацию о садовом искусстве.

В 1893 г. англичанин Дж. Кондер впервые развернуто представил японский сад западному читателю. Основу его труда¹⁰ составил анализ письменного памятника периода Эдо — «Руководство по созданию холмистых садов». Кондер сформулировал базовые принципы построения пейзажной композиции сада, подробно описал его элементы, собрал обширный иллюстративный материал. На Западе работа Кондера стала отправной точкой для многих последующих исследований. Значительных успехов в понимании художественной природы японского сада добился американец Д. Слоусон¹¹. Ему принадлежит перевод на английский язык классического руководства XV в. «Иллюстрации видов гор, вод и равнин» — источника, который раскрывает специфику формообразования сада в период существования в Японии системы военно-феодального правления и дзэн-буддийских институтов.

В западных странах японский сад также изучали Л. Кук, М. Бринг, Г. Ницшке, М. Кин, К. Чюми, В. Каутерт¹² и др. Их работы акцентировались на историческом, религиозно-философском и художественно-эстетическом аспектах. Ницшке¹³ проследил становление японского сада с древности до современности с учетом его духовно-эстетических особенностей. Каутерт¹⁴ рассмотрел дворцовые и храмовые сады в качестве компонента аристократической и религиозной культуры IX — XII вв., определил роль дзэн-буддийских институтов и влияние китайской живописи на развитие садов XIII — XVII вв.

Наиболее полный анализ проблемы присутствует в работах японских специалистов. Впервые вопросы зарождения и становления национального садово-паркового искусства были подняты в публикациях К. Одзава под общим названием «Истоки происхождения садов» в периодическом издании «Кокка» (1890 — 1905)¹⁵. Кроме того, его авторству принадлежит сборник «Записи садов Мэйдзи»¹⁶, посвященный садам старого и нового времени в условиях масштабной модернизации страны в эпоху Реставрации Мэйдзи.

Серьезный вклад в разработку темы внес известный садовый мастер М. Сигэмори. За время многолетней научно-исследовательской практики он собрал и систематизировал разнообразные данные о садах (исторические сведения, архитектурные обмеры планировочной структуры, дендрологический состав). Результаты исследований послужили основой для многотомного издания «Труды но истории японских садов»¹⁷, в котором автор представил подробную информацию о более чем трехсот пятидесяти садах различных эпох, включая собственные произведения, что делает его актуальным источником но творчеству самого М. Сигэмори.

Большим прорывом в изучении дворцовой архитектуры и садов раннего средневековья стала работа С. Ота «Исследование архитектурного стиля синдэн-дзукури»¹⁸. Глубоко проанализировав письменные источники, ученый выдвинул версии относительно зарождения стиля синдэн-дзукури, выявил его архитектурно-художественные особенности, а также реконструировал исторический облик некоторых дворцов и садов периода Хэйан (Синсэнъэн, Каяноин, Сиракаваин, Хигасияма-сандзё-доно и др.).

Фундаментальные труды по древним садам были опубликованы Национальным научно-исследовательским институтом культурного наследия (г. Пара, Япония)¹⁹, который на протяжении многих десятилетий проводил большую работу по изучению археологических раскопок дворцов и садов. Результаты исследований института позволили сформулировать новые гипотезы о происхождении садов.

Анализом письменных источников по садоустройству занимались Ц. Тамура, К. Уэхара, И. Ёсимура, Д. Такэи и др.²⁰ Они перевели на современный японский язык такие классические руководства, как «Записи о создании садов», «Иллюстрации видов гор, вод и равнин», «Руководство по созданию холмистых садов», «Руководство по чайным садам» и др.

Значительное внимание вопросам истории сада уделяли О. Мори, X. Охаси, Т. Сайто, Ё. Сирахата, К. Наканэ, Т. Ито, X. Амасаки, X. Канэко, И. Синдзи, К. Оно²¹ и др. Развитие современных парковых ландшафтов общественного назначения исследовал Л. Сато²². Роли религии в садовом искусстве посвящены работы Т. Савада²³, С. Масуно²⁴ и др. В них истолковывались причины появления религиозной тематики в садах и приводилось собственное понимание процесса формообразования дзэнских садов. Специфика чайного сада была тщательно изучена С. Танака, К. Наканэ, С. Кимура, X. Амасаки²⁵ и др. И. Синдзи подробно описал художественно-эстетические и структурно-пространственные характеристики традиционного сада²⁶. К. Таигэ, Т. Инадзи, К. Миямото²⁷ рассмотрели взаимосвязь садов и архитектуры.

Проблемами типологии и классификации садов занимались многие исследователи, среди которых О. Мори, М. Сигэмори, Т. Нисимура, И. Сиидзи и др.²⁸ Теоретические и практические аспекты ландшафтной архитектуры нашли отражение в работах К. Наканэ, О. Мори, А. Сато, С. Кавакамн, К. Мацумото, Ё. Эндо, Т. Сайто, С. Масуио²⁹ и др. Научный интерес О. Мори, X. Амасаки, С. Масуно концентрировался и на роли выдающихся исторических личностей (Myco Сосэки, Кобори Энею, Огава Дзихэй и др.) в развитии японского сада³⁰.

Таким образом, зарубежные работы отличаются комплексным и многогранным подходом к анализу исторического развития японского сада. Основной акцент ставится на изучение философско-художественной основы, влияния национальной истории, религии, эстетики, архитектуры и живописи на садовое искусство. В то же время, несмотря на, казалось бы, хорошую изученность темы, открытыми остаются вопросы происхождения сада, возможные пути заимствования моделей и технологий строительства садов из других стран. Изучение этих проблем представляется особенно актуальным в свете того, что в настоящее время обнаруживаются новые данные, публикуются результаты археологических изысканий, что позволяет пересмотреть некоторые выдвинутые ранее гипотезы зарождения сада. Вместе с тем возникает необходимость проанализировать воздействие политического и религиозного факторов, определить влияние западных традиций на формирование сада, а также оценить роль государства в становлении современной отрасли ландщафтного строительства с акцентом на возрождение исконно японского садового искусства.

Цель и задачи исследования

Целью работы является исследование процесса зарождения, становления и последующего развития японского сада в историко-культурном контексте. Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

• выявить историко-культурные предпосылки и условия возникновения японского сада;
• выделить основные этапы развития сада и раскрыть их содержание; осветить исторические события и рассмотреть факторы, повлиявшие на ход эволюции садового искусства; установить закономерности развития сада;
• оценить роль государственной политики и религии в формировании садового искусства;
• проследить связь сада с архитектурой, изобразительными искусствами, литературой, эстетикой и бытом японцев;
• определить влияние культур других стран на становление и развитие сада.

Объект исследования — японский сад как составной элемент материальной культуры Японии.
Предмет исследования — историко-культурные процессы в Японии, определившие характер эволюции японского сада.
Хронологические рамки исследования определены периодом с VI в. (образование централизованного государства) до настоящего времени, что дает возможность поэтапно проследить эволюцию японского сада с момента зарождения до современности.
Географические рамки исследования охватывают практически всю территорию современной Японии; основное внимание уделяется о. Хонсю, где сосредоточены значимые исторические центры развития садового искусства — Пара, Киото, Камакура, Токио.
Методология исследования базируется на принципе историзма, предполагающем изучение явлений и процессов с позиций их изменчивости во времени с соблюдением хронологической последовательности, включающей периоды постепенной эволюции и переломные этапы. В работе были использованы общенаучные методы исследования (анализ, индукция, систематизация), историко-генетический, историко-сравнительный и историко-типологический методы, позволяющие проследить японский сад в процессе исторического движения, установить причинно-следственные связи между историческими событиями в стране и трансформацией сада, обозначить индивидуальные характеристики объектов садового искусства на переломных этапах и определить их качественную новизну, сопоставить сходства и различия сущностных признаков садов в пространственно-временном аспекте.

В работе также применялся архитектуроведческий метод исследования фактографического материала (планы, схемы, зарисовки, фотофиксация, описания), с помощью которого были получены данные об архитектурно-ландшафтном устройстве и ведущих принципах формообразования произведений садового искусства, что дало возможность глубоко проанализировать их художественную природу. Структурно-типологический метод позволил упорядочить и систематизировать данные фактографического материала. Посредством сопоставительного анализа и системного подхода были выявлены сходные по форме и структуре черты групп объектов и отдельных объектов ландшафтной архитектуры. Для определения знаковых и смысловых составляющих архитектурно-ландшафтной формы использовался семантический анализ.

Источники диссертационного исследования делятся на три основные группы: вещественные, изобразительные и письменные.

Группа вещественных источников представлена историческими культурными памятниками (археологические, архитектурные и т.д.) и современными произведениями ландшафтной архитектуры (всего было исследовано 176 объектов, из них 96 — исторических и 80 — современных; 110 объектов автор изучил на местах, проведя их фотофиксацию, сделав зарисовки и составив описания).

В группу изобразительных источников вошли произведения живописи, фотографии, картографические материалы, планы городов, архитектурные чертежи. Исследование садов древности проводилось с использованием данных по археологическим раскопкам последних десятилетий (карты местности, топографические планы, фотогафии и зарисовки археологических находок) Национального научно-исследовательского института культурного наследия (г. Нара). Иллюстрированные свитки эмакимоно использовались при изучении дворцовых садов IX — XII вв. Схематичные изображения буддийского мира (Тайма-мандала, Сэйкай-мандала и др.) дали представление о модели садов Дзёдо. Монохромные тушевые картины XIV — XVII вв. помогли раскрыть тематику и сюжеты садов дзэн-буддийских монастырей. Такие визуально-графические материалы, как рисунок храма Сёмёдзи (1323 г.), план дворца Гомидзуноо-ин госё (XVII в.), изображение сада храма Рёандзи (пер. Эдо), иллюстрация загородного императорского дворца Кацура (XVII в.), панорама сада Рикугиэн (пер. Эдо), план парка Хибия (1903 г.) и др., позволили получить достоверную информацию о первоначальном облике отдельных садов и парков.

Письменные источники делятся на следующие подгруппы: летописные своды, законодательные сборники, теоретические и практические руководства по садоустройству, иллюстрированные путеводители, записи создателей садов, исторические повествования и художественная литература, религиозные тексты.

Сведения о первых японских садах и их владельцах содержатся в таких древних летописных сводах, как «Анналы Японии» («Нихон сёки», 720 г.), «Продолжение анналов Японии» («Сёку нихонги», 797 г.), «Продолжение поздних анналов Японии» («Сёку нихон коки», 869 г.) и др. Важная информация, помогающая понять политику государства в отношении строительства садов и парков, была почерпнута из «Свода законов «Тайхорё» (702 — 718 гг.), «Сборника законов сёгуната Токугава» (XVII в.), постановления правительства об учреждении парков (1873 г.) и др.

Особое место среди письменных источников занимают теоретические и практические руководства по садоустройству. Самое раннее из них — «Записи о создании садов» («Сакутэйки», XI в.), представляет собой свод норм и правил по строительству садов в стиле синдэн-дзукури. К этой подгруппе источников также относится «Руководство по созданию холмистых садов» («Цукияма тэйдзодэн», Т. I — 1735 г., Т. II — 1829 г.). Руководство включает в себя иллюстрации и описания устройства холмистых, плоских и чайных садов, их декоративных атрибутов и т.д.

Ценными источниками данных о различных типах японских садов, их композиционной структуре, формообразующих элементах, теории художественного построения послужили также «Иллюсфации видов гор, вод и равнин» («Сэндзуй нарабини ягёнодзу», 1466 г.), «Сады в стиле Myco» («Мусорю титэй», 1799 г.), «Руководство по чайным садам» («Родзи кикигаки», пер. Эдо), «Записи Намбо» («Намбороку», пер. Эдо), «Сборник старых и новых записей по чайной церемонии» («Кокон тядо дзэнсё», 1694 г.), «Иллюстрированное руководство по холмистым садам» («Цукияма сэндзироку», 1797 г.), «Руководство по пейзажам холмистых садов» («Цукияма сансуйдэн», 1804 — 1817 гг.), китайское руководство по созданию садов «Эн-я» (1634 г.).

Многие исторически значимые сады неоднократно уничтожались, а затем восстанавливались, подвергаясь существенным изменениям, поэтому их нынешний облик лишь частично отражает первоначальный авторский замысел. В этой связи большое значение для исследования имели описания и изображения садов из иллюстрированных сборников знаменитых мест Киото («Мияко мэйсё дзуэ», 1786 г.) и знаменитых садов Киото («Мияко ринсэи мэйсё дзуэ», 1799 г.), «Записей учителя Myco» («Myco кокуси гороку», 1354 г.), записей португальских миссионеров (Луис Фройс, «История Лпонии», 1583 — 1597 гг.; и др.), сборника по жилой архитектуре «Каоку дзакко» (1842 г.), «Записей о саде Рикугиэн» («Рикугиэнки», пер. Эдо), «Записей о киотских садах» («Кёка ринсэндзё», 1909 г.), альбома фотографий императорского дворца («Кюдзё сясинтё», 1923 г.) и т.д.

Сведения о значении и функциях садов в жизни японцев, их эстетических пристрастиях в отношении садов и растений отражены в художественной литературе и исторических повествованиях, в частности в «Повести о Гэндзи» («Гэндзи-моногатари», X — XI вв.), «Повести о славе» («Эйга-моногатари», XI — XII вв.), «Повести о великом мире» («Тайхэйки», XIV в.), поэтических сборниках «Собрание мириад листьев» («Манъёсю», VII — V111 вв.) и «Собрание старых и новых песен Японии» («Кокинвакасю», X в.).

Тексты религиозного характера (буддийские трактаты, сборники изречений дзэн-буддистов и др.) дают представление о мировоззрении японского народа, их особом философском отношении к природе, которое выразилось в пространственной организации садовых ландшафтов.

Китайские источники — «Иллюстрированное описание трех основных частей вселенной», «Книга истории», «Хроники трех династий Цинь», «Предисловие к собранию стихотворений, написанных в павильоне Орхидей», «Записи о знаменитых садах Лояна» содержат сведения о религиозно-
философских системах и принципах ландшафтного искусства Китая, нашедших отражение в японских садах. В «Хрониках трёх королевств» упоминаются корейские сады VII — X вв., имеющие общие корни с садами Японии.

Информация о современном состоянии садово-парковой отрасли базируется на статистических данных Министерства земель, инфраструктуры, транспорта и туризма Японии (МЫТ); планах развития ландшафтной индустрии, разработанных правительственными организациями и профессиональными объединениями; архитектурно-дизайнерских проектах, представленных в специализированных изданиях. В качестве дополнительных источников были привлечены опубликованные интервью с ведущими садостроителями Д. Отава, И. Ногучи, С. Масуно. Автором настоящего исследования также были проведены устные интервью с С. Масуно, С. Куго, Ё. Оно, К. Отава и др., материалы которых были использованы в изучении последних тенденций в сфере садостроительства.

Научная новизна. Впервые в отечественной науке была предпринята попытка комплексно изучить процесс формирования японского сада в контексте исторического развития Японии с древности до наших дней. Для получения объективных результатов в научный оборот были введены ранее не рассматриваемые российскими специалистами письменные источники, результаты археологических изысканий последних десятилетий, сведения о восстановленных садах.

Настоящая работа отличается от других работ, посвященных данной теме, прежде всего, тем, что акцентируется на исследовании культурно-исторических процессов, повлиявших на эволюцию японского сада. Автором были подробно проанализированы прототипы сада культуры добуддийского периода, древние садово-парковые сооружения, сложившиеся на основе континентальных заимствований; приведены новые гипотезы зарубежных исследователей относительно происхождения японских садов и дана их оценка.

Значительное внимание было уделено наименее изученным отечественными специалистами этапам развития садового искусства: VI — IX вв. — закладывание основ и генерирование собственных традиций; кон. XVI — сер. XIX вв. — расцвет садов даймё, кон. XIX — нач. XX вв. — трансформация садовых пейзажей в эпоху модернизации страны. Кроме того, было внимательно рассмотрено влияние социально-экономической ситуации в стране и современного искусства на формирование японского сада и всей садово-парковой отрасли XX в., что позволило глубже понять процесс перехода от традиций к модернизму.

Теоретическая н практическая значимость исследования. Полученные результаты существенно дополняют имеющиеся в отечественной науке знания о культуре и истории Японии и могут быть применены в историко-теоретических исследованиях по культуре и искусству стран Востока. Кроме того, материалы, представленные в диссертации, могут использоваться в создании информационно-методической базы для подготовки специалистов в области истории, культуры и искусства. Основные положения, выносимые на защиту:

• японский сад является концентрированным выражением сущности национальной культуры и материальным воплощением духовных ценностей японского общества в историческом развитии;
• роль и место сада в жизни японцев были осознаны в VII — VIII вв. после знакомства с материковой культурой. До середины XIX в. формирование традиционной модели сада шло по пути заимствования и ассимиляции культурных ценностей Китая и Кореи. С вступлением страны в фазу капиталистического развития сад оказался под сильным влиянием западной цивилизации;
• эволюция японского сада отражало внутри- и внешнеполитическую ситуацию в государстве. Смена правящего класса, периоды изоляции или сильного иностранного влияния, централизация власти сёгунатом, политика всеобщей вестернизации и т.д. — все это воздействовало на вектор развития сада;
• на формирование сада существенно повлияла система мировоззрения, присущая духовной культуре стран Восточной Азии, в которой важнейшее место занимал буддизм. Наряду с этим, специфику пространственного и художественного мышления, основанного на сакральном отношении человека к природе, определяла национальная религия — синтоизм, что в совокупности привело к рождению типа сада, характерного только для японской культуры;
• сад был тесным образом связан с архитектурой, изобразительным искусством, литературой, эстетикой: архитектура определяла его пропорции и пространство, живопись и эстетика — художественный облик, литература — сюжетно-образное содержание;
• в ходе исторического развития сформировалось несколько типов садов, каждый из которых соответствовал системе ценностей определенных социальных, культурных и религиозных групп японского общества. Придворная аристократия создала пейзажные сады, последователи дзэн-буддизма — «сухие» сады {карэсан-суй), представители военного сословия — многофункциональные сады, мастера чая — сады для чайной церемонии (родзи), горожане (ремесленники и торговцы) — малые сады {рубонива).

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования докладывались на международных и всероссийских научно-практических конференциях: «Интеллектуальный потенциал вузов — на развитие Дальневосточного региона России», ВГУЭС, Владивосток, 2003, 2004; «Развитие межкультурных коммуникаций и международного сотрудничества в области моды, дизайна и культуры», ВГУЭС, Владивосток, 2005, 2006; «Ландшафтное планирование», МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 2011; а также на научных семинарах Киотского университета: «Landscape Architecture and Landscape Ecology and Planning Seminar» и «In and Around the Japanese Carden: Proposal for an Inter￾cultural and Interdisciplinaiy Dialogue» (Киото, Япония, 2015). По материалам исследования издана монография, опубликовано десять научных статей (четыре статьи в научных рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК) и тезисов конференций.

Диссертация обсуждалась на заседании Отдела международных отношений и проблем безопасности Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН 06 октября 2015 г. и была рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертационное исследование построено по проблемно-хронологическому принципу, позволяющему проследить эволюцию рассматриваемой проблемы на разных исторических этапах. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения с таблицами и иллюстрациями.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяется объект и предмет исследования, ставится цель и задачи, рассматривается состояние изученности проблемы, описывается источниковая база и методология, указывается научная новизна и апробация работы.

Первая глава «Японский сад на раннем этапе формирования национальной культуры» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Истоки зарождения японского сада в эпоху добуддийской культуры (до VI в.)» обсуждается вопрос возможности существования сада на заре возникновения японской культуры. До принятия японцами буддизма в середине VI в. основной формой религиозного познания был анимизм, который впоследствии лег в основу синтоизма. Именно с культом природы были связаны древние рукотворные ландшафты. Вера в одушевленность природных явлений и божеств каш выстроила между природой и человеком особую форму отношений, которая проявилась в создании объектов поклонения небесным и земным богам в виде искусственных элементов природного ландшафта или специальных сооружений — вместилищ этих божеств. Одни объекты имели исключительно сакральное значение, другие использовались и в практических целях (например, для ирригации полей). Существует вероятность, что эти священные объекты могли послужить прототипами японских садов.

В параграфе анализируются примитивные рукотворные ландшафты, появление которых тесно переплеталось с древними культами камней (каменные сооружения ивакура и ивасака), воды (ручьи, водоемы синти с островами синто), деревьев {хилюроги), а также с погребальной культурой (могильные курганы) и различными ритуальными обрядами на открытых местах (площадки сики и святилища утаки). Были рассмотрены их пространственная структура и функциональное предназначение, выделены типы ландшафтов, которые могли повлиять на формообразование японского сада.

С нашей точки зрения, к прототипам сада можно отнести священные водоемы (синти), каналы и ручьи, а также внешние рвы курганов. Версии о том, что прототипами японских садов могут являться такие объекты, как ивакура, ивасака, сики, химороги или утаки, представляются неубедительными. Необходимо отметить, что особое влечение японцев к природе, первоначально питавшееся религиозными представлениями, не было бесследно утрачено в садовом искусстве, а, напротив, с течением времени способствовало развитию уникального объемно-пространственного мышления в работе с природными материалами.

С приходом в страну буддизма в VI в. на основе анимистических верований начинает формироваться религиозное учение синто, став духовным фундаментом японского общества. Благодаря ему сад в японской культуре на протяжении всей истории оставался воплощением уникальной связи между человеком, природой и религией.

Во втором параграфе «Влияние культур государств Восточной Азии на происхождение ранних моделей японского сада (VI — VIII вв.)» изучается процесс зарождения сада в исторические эпохи Асука и Нара — период формирования централизованного государства на Японских островах. В контексте международных отношений региона Восточной Азии исследуется влияние культур государств Пэкче, Силла, Китая и Бохая на сложение древних форм японского сада. Сопоставление результатов археологических исследований и сведений из письменных источников позволило выдвинуть ряд гипотез о происхождении первых садов.

Самые ранние образцы садов древней Японии имели большое сходство с садами древнекорейских государств Пэкче и Силла, о чем говорит не только их внешний облик, но и концептуальное начало, основанное на идеях буддийского учения. Воспроизведение горы Сумеру, одного из главнейших символов буддизма, в образе каменной скульптуры Сюмисэн, — еще одно подтверждение того, что эта религия в то время играла важную роль в японской духовной культуре и оказывала значительное влияние на садовое искусство.

Археологические материалы свидетельствуют о том, что именно в период Асука сформировались первые сады. Их отличали три характерные черты — пруды прямоугольной формы, окаймленные каменной кладкой берега и каменные скульптуры (фонтаны). С установлением тесных отношений с государством Объединенное Силла, для садово-паркового искусства которого были свойственны иные эстетические стандарты, в том числе, свободная естественная планировка водоемов, стали появляться сады другого типа. Несмотря на то что обнаруженные фрагменты водоема Асукакё-ато энти (VII в.) не дают нам точных представлений о его первоначальном виде, уже сейчас можно говорить о том, что он не был прямоугольным. Таким образом, наблюдалось отступление от норм, заимствованных из Пэкче.

Развитие связей с материковыми государствами (преимущественно с Китаем) в VIII в. привело к осознанию японцами важной роли сада в жизни правящего класса — сад отражал высокий социальный статус в обществе, являлся объектом почитания и гордости, служил местом проведения различных церемоний. Анализ исторических данных о садово-парковых сооружениях Китая, Силлы, Бохая и Японии позволил представить универсальную модель дворцовых садов стран Восточной Азии, восходящую к китайским образцам, на основе которой формировался японский сад. Для этой модели было характерно наличие религиозно-философского подтекста: сад в целом выражал собой космологические представления даосизма и буддизма; садовый водоем символизировал океан; острова в пруду олицетворяли три священные вершины в Восточном море (Пэнлай); камни и насыпные холмы являлись воплощением гор.

Дворцовые сады в столицах Асука и Хэйдзё, так же как сады династии Тан, Бохая и Силлы, являлись выражением политического и военного могущества, служили личным пространством императора и членов его семьи, — выполняя многочисленные функции — политические, церемониальные, религиозные и развлекательные. Сады Хэйдзё, создававшиеся в подражание садам Лояна и Чанъаня, заметно отличались от садов эпохи Асука. В период Нара произошли коренные изменения в композиционно-пространственном и художественно-образном построении сада. Форма водоемов приобрела свободные очертания; основным способом оформления берегов стала имитация морского побережья. В садах появилась «морская» тематика — острова, мысы, утесы, песчаные отмели. На этом этапе сформировалось две базовые модели сада: «сад-водоем» и «сад-кёкусуй» (для пиров у ручья).

В третьем параграфе «Развитие классических форм японского сада в хэйанскон культуре (IX — XII вв.)» исследуются процессы развития сада в историческом контексте эпохи Хэйан (794 — 1185) — период зарождения собственной уникальной культуры на основе китайских заимствований. В эволюции сада выделяется три основных этапа.

Ранний этап (кон. VIII — сер. X вв.) начался с переноса столицы в Хэйан и закончился периодом правления императора Мураками (946 — 967), т.е. соответствует периоду рицурё кокка — «государства, основанного на законах». Садовое искусство этого времени характеризуется появлением в новой столице и ее окрестностях дворцовых садов с водоемами внушительных размеров (Синсэнъэн, Сагаин и др.). В планировке городских ансамблей широкое распространение получает китайская геомантическая система фэншуй, с которой также связано появление первых прототипов архитектурно-ландшафтной модели садов синдэн-дзукури.

Средний этап (сер. X — сер. XI вв.) продолжался до начала правления императора Госандзё (1068 г.). Этот период, получивший название сэккан сэйдзи (система правления регентов и канцлеров дома Фудзивара), отмечается завершением формирования модели садов синдэн-дзукури и возникновением на ее базе храмовых садов буддизма Чистой Земли (Дзёдо) в преддверии Конца Закона (маппо). Разрыв дипломатических отношений с Китаем приводит к относительной изоляции страны, что способствует переосмыслению и ассимиляции заимствованных элементов континентальной культуры и появлению самобытных хэйанских садов.

Поздний этап (сер. XI — кон. XII вв.), длившийся до разгрома дома Тайра в 1185 г., связан с широким распространением буддизма Чистой Земли и образованием института иисэй (монашеское правление). В политической системе Японии важную роль начинает играть военное сословие, в частности военные дома Тайра и Минамото, которые активно привлекаются для решения политических конфликтов внутри императорского двора.

Заключительный этап эпохи Хэйан ознаменован расцветом культуры храмовых садов Дзёдо и распространением их по всей стране, а также строительством масштабных садов в резиденциях экс-императоров. Развитие письменности приводит к появлению первого руководства по садоустройству — «Сакутэйки» («Записи о создании садов», XI в.). Анализ этого источника позволяет в деталях реконструировать исторический облик садов периода Хэйан.

Вторая глава «Японский сад в контексте средневековой культуры» состоит из двух параграфов.

Первый параграф «Японскнй сад в период установления системы военно-феодального правления (XII — XVI вв.)» освещает специфику развития сада в периоды Камакура и Муромати. Приход к власти военного сословия в конце XII в. повлек за собой перемены в духовной и культурной жизни страны. Военные правители активно поддерживали новую религию, пришедшую из Китая — чань-буддизм (яп. дзэн-буддизм), что привело к созданию обширной сети дзэнских монастырей. Ключевой фигурой в распространении дзэн-буддизма стал религиозный деятель Myco Сосэки. На примере его творчества рассматривается, насколько глубоко идеи Дзэн проникли в рукотворные ландшафты храмов и монастырей. В создании садов мастер придерживался главного принципа — превосходство внутреннего содержания над формой; стремился выразить глубину философского замысла, а не изобразить видимую красоту. Пространство сада дополнили новые элементы: водопад Рюмонбаку, камни для медитаций и др.

Сады Myco отражали сущность и ценности дзэнского учения, становились объектами религиозного размышления и созерцания, что отличало их от хэйанских садов, основанных на китайских моделях. После учреждения сёгуната Муромати в XIV в. дзэнские ландшафты перестали быть достоянием одних только монастырей и распространились в имениях знати. Сёгуны Асикага предпочитали видеть в своих резиденциях (Китаяма-доно, Хигасияма-доно) сады, воплощающие дзэнские традиции Myco Сосэки.

Развитие храмовой архитектуры (стиль сёин-дзукури) и монохромной живописи способствовало зарождению нового типа сада — «карэсансуй» («сухие пейзажи»), особенностью которого являлось художественное выражение природных пейзажей с помощью минимального набора элементов без использования воды.

В параграфе рассматривается гипотеза происхождения карэсансуй, раскрываются его специфические черты. В XV — XVI вв. роль дзэнских идей в формировании абстрактных композиций значительно усилилась. Детальное изучение характерных образцов карэсансуй (сады Дайтокудзи, Рёандзи и др.) позволило выделить их концептуально-структурные особенности и охарактеризовать эволюцию сада на данном этапе. Сады карэсансуй предназначались для самоуглубленного созерцания и медитации, отвечали замкнутому и отрешенному от мирских дел образу жизни монахов, выражали наивысшую истину и основу мироздания.

Во втором параграфе «Развитие садовых традиций в период объединения Японии и правления сёгуната Токугава (XVI — сер. XIX вв.)» рассматриваются историко-культурные процессы периодов Адзути-Момояма и Эдо и их влияние на трансформацию японского сада. Объединение Японии под предводительством Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси дало импульс росту городов, развитию замковой архитектуры, чайной церемонии, театра Но и т.д. Военное правительство провело ряд реформ, направленных на укрепление экономики страны и расширение внутренней и внешней торговли.

Оживление торговых контактов с внешним миром повлияло на эстетическое мировоззрение военно-феодальной знати. Суровая простота дзэнской эстетики сменилась пышностью и изяществом декора. Сады обрели более выразительную, экспрессивную форму для того, чтобы демонстрировать могущество своих владельцев. Развитие торговых отношений е португальцами и испанцами, распространение христианства привело к заимствованию европейских знаний в области науки и искусства. В сады пришли христианская символика, виста, линейная перспектива и т.д. Использование приемов европейской архитектурной школы заметно в работах Кобори Энею.

С улучшением благосостояния городских ремесленников и торговцев в их частных домах появились небольшие сады, получившие название цубониеа.

Чайная церемония также оказала значительное влияние на садовое искусство. Важным элементом церемонии был специальный сад — родзи. В параграфе подробно анализируется влияние чайного ритуала на формирование ландшафтного пространства, объясняется сущность родзи в представлении известных мастеров чая (Сэн-но Рикю, Фурута Орибэ), изучаются его структура, эстетические и функциональные характеристики.

Особое внимание в исследовании уделено садам загородных ансамблей императорской семьи Кацура-рикю и Сюгакуин-рикю, которые ознаменовали собой наивысший расцвет традиционной садово-парковой школы. Вновь были подняты вопросы, касающиеся возрождения и развития садовых традиций, восходящих к эпохе Хэйан. Художественная концепция этих садов воплотила в себе синтез идей сэцугэкка и эстетических категорий чайной церемонии.

Политический режим Токугава, установленный в начале XVII в., повлек за собой небывалый подъем в садостроительстве. Отсутствие междоусобных распрей, запрет на создание новых замков и реконструкцию фортификационных сооружений, обязанность иметь три резиденции в Эдо — все это сыграло важную роль в развитии садового искусства. Изоляция страны от внешнего мира на два столетия отсрочила проникновение западных идей в рукотворные ландшафты; в садах усилилась конфуцианская тематика благодаря поддержке этого учения на высшем уровне. Популяризация чайной церемонии привела к значительному увеличению количества родзи в резиденциях феодалов. Так, в одном пространстве были собраны все лучшие достижения прошлого. Усложнилась архитектурно-ландшафтная планировка, лейтмотивом сада становились самые разнообразные сюжеты произведений живописи и литературы, а также знаменитые природные места или культурно значимые объекты. На этом этапе окончательно сформировалась традиционная модель японского сада, которая в неизменном виде просуществовала до вступления страны в стадию капиталистического развития после Реставрации Мэйдзи (1868).

Третья глава «Японский сад на современном этапе» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Вестерннзацня н традицнопализм японского сада в период становления буржуазного государства (сер. XIX — нач. XX вв.)» рассматриваются процессы модернизации Японии в эпоху Мэйдзи, затронувшие все стороны жизни общества, и степень их влияния на эволюцию сада.

После «открытия» миру во второй половине XIX в. Япония осознала свое отставание от западных держав и всеми силами стремилась достичь их уровня развития. Правительство провело масштабные реформы в политической, социально-экономической, культурной и военной сфере, что способствовало превращению Японии из отсталой сельскохозяйственной страны с феодальными пережитками в передовое индустриальное государство. Политика вестернизации привела к широкому распространению западных ценностей в садовом искусстве.

В первой половине периода Мэйдзи отмечалась тенденция заимствовать как можно больше европейских знаний в архитектуре. Деятельность иностранных архитекторов способствовала быстрому преобразованию старых городов в современные города с новыми зданиями, проспектами и парками. Особенно заметно это было на примере новой столицы Токио. Постановление правительства от 1873 г. об учреждении первых общественных парков способствовало активному развитию садостроительства. Объекты садового искусства обрели новые качества, стали площадками для общественной деятельности горожан. В парках проводили различные мероприятия — выставки, митинги и т.д. Тенденция всеобщей европеизации прослеживалась и в сфере частного строительства. В особняках новой элиты широкую популярность получили сады в европейском стиле. Несмотря на ослабление интереса к традиционному пейзажному искусству и масштабную модернизацию сферы садостроительства японский сад смог найти укрытие в ботанических садах и отдельных частных резиденциях.

Во второй половине периода Мэйдзи в обществе обострились националистические настроения, и отношение к европейским нововведениям стало меняться. Актуальным стало обращение к исконно японским традициям, усилилось внимание к историческому наследию страны. На примере градостроительного развития Киото рассматривается специфика формирования японского сада
в новых условиях. Интенсивное накопление капитала вызвало подъем в строительстве особняков и садов. Революционный подход генерала А. Ямагата к садоустройству привел к смене эстетических приоритетов представителей правящего класса. Отныне в моде были сады, насыщенные природными красками и отражающие величие естественного ландшафта. Такие сады не были буквальной копией ни европейских, ни традиционных садов.

Заметной фигурой в садовом искусстве того времени был Д. Огава, творчество которого подробно
исследуется в данном разделе. В период Мэйдзи многих японцев также стали привлекать исторически значимые предметы искусства, памятники архитектуры, природные камни, которые они собирали в своих садах, что непосредственно отражалось на художественном облике рукотворных ландшафтов.

Второй параграф «Развитие садового искусства в современных социально-экономических условиях» освещает эволюционные процессы, происходившие в садово-парковой культуре в период новейшей истории. Агрессивная экспансионистская политика Японии в первой половине XX в. на несколько десятилетий затормозила развитие садового искусства. Все средства направлялись на военные нужны, и в этих условиях сады считались излишней роскошью. Тем не менее, садово-парковые комплексы продолжали появляться (святилище Мэйдзи-дзингу, ботанические сады и т.д.). После разрушительного землетрясения 1923 г. парки и сады стали важнейшим элементом городской инфраструктуры: теперь они являлись не только местом отдыха горожан, но и выполняли роль укрытий в случае чрезвычайных ситуаций.

С 1930-х гг. японское садовое искусство включилось в общемировые культурные процессы, развиваясь под сильным влиянием интернациональных модернистских течений. Традиционные модели сада (преимущественно сады карэсансуй и чайные сады) подверглись значительному упрощению и обобщению. Были пересмотрены их эстетическая и духовная основы. Акценты стали расставляться в сторону полезности, практичности, лаконичности. Пространство сада наполнилось геометрическими формами и пластичными объемами. Определяющим при построении композиционного образа было глубоко индивидуальное художественное восприятие автора, продиктованное духовными потребностями современного общества. У истоков модернизации художественных аспектов японского сада стояли М. Сигэмори и С. Хоригути.

Со второй половины 1950-х гг., восстановившись после поражения во Второй мировой войне, Япония вступила в период бурного экономического роста. Усилились процессы урбанизации, способствующие стремительной трансформации среды обитания человека. Проведение XVIII Олимпийских игр в Токио (1964) и Всемирной выставки ЭКСПО-70 в Осака (1970) дало толчок развитию ландшафтной индустрии. Современная архитектура и строительные технологии способствовали появлению садов, которые отражали характер массивных и прочных бетонных конструкций, протяженных пластичных поверхностей. Архитектура оказывала сильное влияние на ландшафтное искусство и становилась его неотъемлемой частью.

Творческие эксперименты над японским садом продолжались всю вторую половину XX в.: внедрялись искусственные материалы (бетон, стекло, металл, пластик и др.), камни подвергались декоративно-художественной обработке и несли в себе новую эстетику, усложнялись геометрические принципы построения пространственной структуры, переосмысливались традиции и т.д. К решению вопросов дальнейшего развития сада подключились архитекторы, художники, скульпторы, среди которых были И. Ногучи, К. Тангэ, М. Нагарэ, Ю. Аида, С. Нобуо, Т. Андо, М. Ватанабэ и др. Высокие темпы экономического роста, интенсивная застройка городов, ухудшение экологии, сокращение естественных рекреационных территорий привели к появлению новых форм сада. В конце XX в. он предстал в разных субстанциях: 1) объект инженерного озеленения; 2) символ национальной культуры; 3) место встреч и общения по интересам; 4) место безмолвного созерцания; 5) объект современного искусства; 6) объект «второй природы»; и т.д. С вовлечением в глобальные интеграционные процессы в стране остро встал вопрос о сохранении идентичности японского сада как важного национального символа. На примере творчества дзэнского священника С. Масуно показано как религиозные традиции могут сегодня жить в современных рукотворных ландшафтах.

В заключении подводятся итоги и формулируются основные выводы.
Возникновение и развитие японского сада отражает культурноисторические процессы становления японского общества. В эволюции сада отчетливо прослеживается пять этапов. Первый этап
(VI — VII вв., период Асука) характеризуется воспроизведением моделей древнекорейских садов. Второй этап (VIII — XII вв., периоды Нара — Хэйан) связан с формированием эстетических основ пейзажного искусства и созданием базовой модели сада на основе китайских заимствований. Третий этап (XIII — XVI вв., периоды Камакура — Муромати) знаменует переход от чувственного восприятия пейзажных композиций к духовному восприятию — внутреннему диалогу между человеком и садом, вследствие чего происходит трансформация рукотворных пейзажей от природных к «сухим». Этот этап отмечается возникновением садов карэсансуй, отражающих идеи дзэнского учения. Четвертый этап (втор. пол. XVI — сер. XIX вв., периоды Момояма — Эдо) — период наивысшего расцвета садового искусства: с одной стороны, сады родзи и цубонива отражали замкнутый и «закрытый» мир чайной церемонии и городского дома, а с другой — многофункциональные сады даймё, величественные по масштабу со сложной планировкой, демонстрировали желание феодалов выделиться и показать свое могущество. На пятом этапе (кон. XIX — нач. XXI вв., период Мэйдзи — наст, вр.) сады обретают качества, продиктованные социально-экономическими условиями нового и новейшего времени: японские традиции впитывают в себя западные идеалы; под сильным влиянием интернациональных модернистских течений сады больше походят на произведения современного искусства, а не природные творения, выражают мировоззрение и настроение отдельно взятой личности, идеалы искусственной красоты, а не традиционные религиозные ценности.

Основными факторами, определившими вектор развития японского сада, были политический и религиозный. Внешняя политика правительства древней Японии оказала решающее влияние на формирование садового искусства. Установление официальных контактов с древнекорейскими государствами Пэкче и Силла в VI — VII вв. способствовало распространению в Японии буддизма. Ранние формы японского сада повторяли корейские образцы и отражали буддийское мировоззрение. Развитие дипломатических отношений с Китаем в VIII в. привело к возникновению базовой формы сада, которая имела очевидное сходство с моделями садов стран Восточной Азии. Разрыв отношений с Китаем в IX в. вызвал длительную изоляцию страны, и постепенно китайские заимствования обрели другую окраску. В результате сложились типы садов (сады синдэн-дзукури, храмовые сады буддизма Чистой Земли, многофункциональные сады даймё), в структуре которых органично слились как заимствованные традиции, так и уникальные черты, отличающие их от садов других культур. К исключительно японским достижениям можно отнести сады с «сухими пейзажами» (карэсансуй), чайные сады (родзи) и малые сады (цубонива). Их художественно-пространственная основа строилась уже на собственных приемах и новациях.

До широкого заимствования японцами материковых религиозно-философских концепций и государственного устройства на территории Японии существовали древние сакральные сооружения, представляющие собой самые ранние формы рукотворных ландшафтов. Устройство и функциональное предназначение этих ландшафтов существенно отличались от садов, созданных по корейским канонам. Как правило, они располагались обособленно и не являлись частью пространственной структуры жилища человека. Тем не менее, принципы построения некоторых объектов (водоемы синти и острова синто, каналы и ручьи, рвы могильных курганов) могли повлиять на формообразование японского сада. Установление контактов со странами Восточной Азии привело к осознанию японцами важной роли сада в жизни человека. Государство стало уделять внимание строительству садов, были созданы специальные управления, отвечающие за их планирование и содержание. Поддержка буддизма на государственном уровне способствовала распространению в садовом искусстве буддийских идей. В период позднего средневековья политика сёгунского правительства, направленная на ослабление военной мощи крупных феодалов, вызвала широкомасштабное строительство садов в феодальных княжествах и резиденциях в Эдо. Курс правительства Мэйдзи открыл новые перспективы для развития садов, что выразилось в создании первых общественных садово-парковых комплексов, внедрении западных принципов в садостроительство. Усиление националистических взглядов в политической жизни страны кон. XIX — нач. XX вв. содействовало возрождению традиционных канонов в садовом искусстве. После Второй мировой войны государственные меры были направлены на формирование современной ландшафтной отрасли для обеспечения городского населения «зелеными» ресурсами и улучшения условий жизни.

Идейно-образный строй сада формировался на основе сложной религиозно-философской системы, которая складывалась из элементов синтоизма, буддизма, даосизма и конфуцианства. Каждая из этих мировоззренческих концепций по-разному проявлялась в садовом искусстве, однако в комплексе они выработали уникальный характер японского сада. На протяжении своей истории сад был тесно связан с архитектурой, живописью, литературой и эстетикой: архитектура определяла пропорции и пространство, живопись и эстетика — художественный облик, литература — сюжетно-образное содержание. Влияние китайской культуры на садовое искусство сохранялось до середины XIX в. С течением времени материковые заимствования подвергались трансформации и трактовались уже как собственные изобретения. Появление первых европейцев в XVI в. также оставило свой след в истории сада. Его ландшафтные формы обогатились христианской символикой, вистой, линейной перспективой и т.д. Однако изоляция страны от внешнего мира в период правления дома Токугава не позволила европейским принципам широко распространиться в садовом искусстве. Только после вступления Японии в фазу капиталистического развития и вестернизации всех сфер жизни общества в создании садов стали активно применяться западные приемы и технологии, а роль религии в формировании ландшафтов стала ослабевать.

Путь развития сада во многом определяли его создатели и владельцы. Строительство садов было делом трудоемким и затратным, которое могли себе позволить, в первую очередь, представители высшего класса. Как правило, собственники лично принимали участие в планировании садов, стремясь отразить в них свои духовно-эстетические воззрения. В зависимости от эпохи владельцами и создателями садов была та или иная социальная группа. На раннем этапе владельцами являлась преимущественно знать, а роль строителей осуществляли иммигранты из Кореи и Китая. Позднее в период средневековья потребность в садах возникла у священнослужителей и феодалов даймё, а их планированием занимались буддийские монахи (исидатэсо). К строительным работам нередко привлекали и людей из низших слоев общества (каварамоно). Популяризация чайной церемонии способствовала развитию навыков садостроения среди мастеров чая. Рост благосостояния городского населения привел к распространению садов в среде купцов и ремесленников, причем зачастую их созданием занимались сами же владельцы. В период Мэйдзи сады стали символом нового времени, основными заказчиками садов являлись представители буржуазной верхушки, а их строителями были потомственные садовники уэкия.

В XX столетии японский сад стал играть роль посредника в культурном диалоге между поколениями, а также между Японией и другими странами. В пространственном отношении сад выражал основы традиционной культуры и бережливое отношение к ней современного общества.

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук / Мостовой С. А. – Владивосток, 2016
Мостовой Сергей Александрович
РАН, Дальневосточное отделение,
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока

Сноски

1. Навлицкая Г.Б. Бамбуковый город. М. : Наука, 1975. С. 280-307; Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии : VII — XVI века / авт. предисл. H.A. Иофаи. М. : Искусство, 1979. С. I3I-I33; Гришелева Л.Д. Формирование японской национальной культуры : конец XVI — начало XX вв. М. : Наука, 1986. С. 51-57; История Японии. Т. I. С древнейших времен до 1868 г. / отв. ред. Л.Е. Жуков. М. : Институт востоковедения РАН, 1998. С. 377-389.
2. Игнатович А.Н. Философские, иеторические и эстетические аспекты синкретизма (на примере «чайного действа»). М. : Русское феноменологическое общество, 1996. С. 159-168.
3. Николаева Н.С. Японские сады. М. : Изобр. искусство, 1975. 254 е.; Ее же. Японские сады. М. : Арт-Родник 2005, 208 с.
4. Лебедева Л.А. Феномен камня в культуре Японии : дне. … канд. искусств. / Моск. гос. худ.-пром уи-т им. С.Г. Строганова. М., 1997. С. 83-129.
5. Голосова Е.В.: I) Японский сад : история и искусство. М. : МГУЛ, 2002. 284 е.; 2) Проблемы формирования и становления восточноазиатских и западноевропейских садов и парков под влиянием садоводческих традиций Китая (на примере Китая, Японии и Великобритании) : автореф. дис. … доктора сельскохоз. наук / Гл. ботан. сад им. Н.В. Цицина РАН, Моск. гос. ун-т леса. М. ; 2011.47 с
6. Мещеряков А.Н. Terra Nipponica : Среда обитания и среда воображения. М, : Дело, 2014. 424 с.
7. Малинина Е.Е.: 1) Духовно-эстетическин феномен «сухого» каменного сада в пространстве буддийского храма // Япония 2010. Ежегодник. М. : «Л11РО-ХХ1», 2010. С. 178-191; 2) Искусство, рожденное Безмолвием : Моногр. / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск : НГУ, 2013. 216 е.; 3) Мировоззренческие предпосылки создания сухого сада камней в Японии // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия : История, филология. 2014. Т.13, №4. С. 133-140.
8. Муриан И.Ф. Сады Дайтокудзи // Человек и мир в японской культуре / отв. ред. Т.П. Григорьева. М. : Наука, С. 166-182; Главева Д.Г. Японский сад. Искусство единения с природой и с самим собой // Человек и культура Востока. Исследования и переводы. 2008 / сост. В.Б. Виногродская, М. : ИДВ РАН, 2009. С. 61-78; Шишкина Г.Б. Японский сад на рубеже тысячелетии // Российский японоведческии журнал. Выпуск 1. М. : МОО «Ассоциация японоведов», 2010. С. 97-112; Мещеряков А.Н. Одежда и сад: две линии обороны японского тела // Теория моды : одежда, тело, культура. 2013. №30. С. 91-112; Его же. Средневековая Япония ; райский сад и садовый рай // Вопросы философии. 2014. №2. 74-82.
9. Жирнев А.Д Искусство паркостроения. Львов : Вища шк., 1977. С. 26-30; Рубцов Л.И. Проектирование садов и парков : учеб. пособие для техникумов. М. : Стройиздат, 1979. С. 8-10; Горохов В.А. Парки мира. М. : Стройиздат, С. 16-18; Иконников A.B. Художественный язык архитектуры. М. : Искусство, 1985. С. 155-161; Его же. Искусство, среда, время. Эстетическая организация городской среды. М. : Советский художник, 1985. С. 225-232; Ботовая И.О., Фурсова Л.М. Ландшафтное искусство : учеб. для вузов. М. ; Атропромиздат, 1988. С, 54-58; Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры. Т. 1. М. : ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 74-85; Ожегов С.С. История ландшафтной архитектуры : учеб. для вузов. М. : Стройиздат, 2003. С. 45^9 ; Игнатьева М.Е. Сады старого и нового мира. Путешествия ландшафтного архитектора. СПб.: Искусство-СПБ, 2011. С. 123-146; и др.
10. Conder J. Landscape gardening in Japan. Tokyo : Kelly and Walsh, 1893. 161 p. (Reprints in 1912, 1964).
11. Slawson D. Secret teachings in the art of Japanese gardens. Tokyo : Kodansha International, 1991. 220 p.
12. Kuck L. The world of the Japanese garden ; frotn Chinese origins to rnodem landscape art. New York; Tokyo : WalkerWeatherhill, 1968. 414 p.; Bring M. Japanese gardens, design and meaning. New York : McGraw-Hill Inc., 1981. 214 p.; Keane M. Japanese garden design. Boston : Tuttle Pub, 1996. 184 p.; Keane M. The Japanese tea garden. Berkeley : Stone Bridge Press, 2009. 284 p.; Tschumi Ch. Mirei Shigemori : Modernizing the Japanese gardens. Berkeley : Stone Bridge Press, 2005. 126 p
13. Nitschke G. Japanese gardens. Köln : Taschen, 2003. 240 p.
14. Kuitert W. Themes in the history of Japanese garden art. Honolulu : University of Hawai’i Press, 2002. 283 p.
15. Одзава К. Энъэнгэн рюко (Истоки происхождения садов) // Кокка. 1889-1905. № 5-46, 48-67, 69-78, 80-93, 95, 97-134, 137-140, 142, 148, 153, 156,158, 160, 165, 167, 170, 172, 178-180.
16. Одзава К. Мэйдзи тэйэнки (Записи садов Мэйдзи) // Мэйдзи энгэйси. Токио : Нихон энгэй кэнкюкай, 1915. С. 149-489.
17. Сигэмори М., Сигэмори К. Нихонтэйэн сидайкэй (Труды по истории японских садов). Токио : Сякаи сисося, 1971-1978. 35 т.
18. Ота С. Синдэн-дзукури но кэнкю (Исследование архитектурного стиля апкЪи-дтури). Токио : Ёсикава кобункан, 1987. 941 с.
19. Хигаси адзиа-но кодай тодза (Дворцы древних столиц Восточной Азии) / Пара бункадзай кэнкюдзг (Нац. науч,-исслед. ин-т культурного наследия, г. Нара). Токио : Ёсикава кобункан, 2003. 162 е.; Хигаси адзиа-но кодай энти (Сады древних столиц Восточной Азии) / Нара бункадзай кэнкюдзе (Нац. науч.-исслед. ин-т культурного наследия, г. Нара). Токио : Кансай пуросэсу, 2005. 62 е.; Нара бункадзай кэнкюдзё гакухо — 74. Кодай тэйэн кэнкю 1 : Кодай дзидай идзэн — Нара дзидай (Труды Национального научно-исследовательского института культурного наследия, г. Нара. Т. 74. Исследование древних садов. Ч. 1. С древнейших времен по период Нара) / Нара бункадзай кэнкюдзё (сост. Нац. науч.-исслед. ин-т культурного наследия, г. Нара). Нара: Мэйсинся, 2006. 549 с.
20. Takei J. Sakuteiki, visions of the Japanese garden : a modern translation of Japan’s gardening classic / Jiro Takei and Mark P. Kean. Boston : Tuttle Publ., 2001. 247 p.; Тамура Ц. Сакутэйки (Записи о создании садов). Токио : Сагами сёбо, 1964. 389 е.; Акисато Р. Цукияма тэйдзодэн кохэн (Руководство по созданию холмистых садов. Кн. 2) / сост. К. Уэхара. Токио ; Кадзима сётэн, 1966. 100 е.; Китамура Э. Цукияма тэйдзодэн дзэнпэн (Руководство по созданию холмистых садов. Кн. 1) / сост. К. Уэхара. Токио : Кадзима сётэн, 1968. 110 е.; Кайсэцу намбороку бассуй родзи кикигаки («Записи Памбо» и «Руководство по чайным садам» с комментариями) / сост. К. Уэхара. Токио ; Кадзима сётзн, 1972. 93 е.; Кайсэцу сэидзуй нарабини ягёнодзу сакутэйки («Иллюстрации видов гор, вод и равнин» и «Записи о создании садов» с комментариями) / сост. К. Уэхара. Токио : Кадзима сётзн, 1972. 102 е.; Тэйдзо косе сюроку (Собрание древних источников по созданию садов) / сост. И. Ёсимура. Токио : Ариакэ сиёбо, 1970. 68 е.; Хагихара Ё. Нихонтзйэн гаку-но гэнрю : Сакутэйки ни окэру нихонго кэнкю (Истоки учения о японских садах : Исследование японского языка по текстам «Сакутэйки»). Токио ; Бэнсэй сюппан, 2011. 210 е.; и др.
21. Itoh Т. The Gardens of Japan. Tokyo : Kodansha International, 1998. 244 p.; Мори О. Хэйан-дзидай тэйэн-но кэнкю (Исследование садов периода Хэйан). Токио : Кувана бунсэйдо, 1945. 483 е.; Его же. Нихон-но тэйэн (Японские сады). Токио : Токе согэнся, 1957. 234 е.; Охаси X., Сайто Т. Мэйэн о аруку (Прогулки по знаменитым садам: В 8 т.). Токио : Майнити симбунся, 1990. 8 т.; Охаси X. Нива-но рэкиси-о аруку (Прогулки по истории японских садов). Токио : Санкося, 1992. 269 е.; Сирахата Ё. Даймё тэйэн (Сады дш’ж). Токио : Коданся, 1997. 264 е.; Наканэ К. Наканэ Кинсаку кёто мэйтэй хякусэн (Сто знаменитых садов Киото согласно Наканэ Кинсаку). Киото : Танкося, 1999. 477 е.; Сайто Т. Ёкувакару нихонтзйэн-но миката (Взгляд на японские сады). Токио : JTB, 1999. 125 е.; Его же. Дзукай нихон-но нива исигуми-ни миру нихонтзйэн си (Японские сады в иллюстрациях : история японского сада через призму каменных композиций). Токио : Токёдо сюппан, 1999. 240 е.; Охаси X., Сайто Т. Нихонтэйэн каисё дзитэн (Энциклопедия японских садов). Токио : Токёдо сюппан, 2000. 268 е.; Канэко X. Кодай тэйэн-но сисо (Концепция древних садов). Токио : Кадокава сётэн, 2002. 254 е.; Синдзи И. Нихон-но тэйэн : дзокэй-но вадза то кокоро (Сады Японии : Дух и искусство создания садов). Токио : Тюокорон синся, 2005. 294 е.; Оно К. Нихонтэнэн кукан-но би-но рэкиси (Японские сады. История красоты пространства). Токио ; Иванами, 2009. 235 е.; Амасаки X. Сугувакару нихонтэйэн-но миката (Как понять японские сады). Токио : Токё бидзюцу, 2009. 143 е.;
22. Сато Л. Нихонкоэн рёкути хаттацуси (История развития японских парков). Токио ; Тосикэи какусэккэй кэнкюдзё, 1977. 2 т.
23. Савада Т.: 1) Тэйэн-но косони кансуру кэнкю I (Исследование концепций садов — I) // Дзоэн дзасси. 1973. №36(1). С. 23-30; 2) Тэйэн-но косони кансуру кэнкю IV (Исследование концепций садов — IV) // Дзоэн дзасси. №37(1). С. 17-23; 3) Тэйэн-но косони кансуру кэнкю VI (Исследование концепций садов — VI) // Дзоэн дзасси. 1974. №37(4). С. 2-12; 4) Тэйэн-но косони кансуру кэнкю VII (Исследование концепций садов — VII) // Дзоэн дзасси. 1974. №38(1). С. 11-18; 5) Тэйэн-но хайгосисо то косэй никансуру кэнкю ХШ (Исследование концепции и структуры садов — ХШ) // Дзоэн дзасси. 1977. №40(4). С. 24-31; 6) Тэйэн-но хайгосисо то косэй никансуру кэнкю XIV (Исследование концепции и структуры садов — XIV) // Дзоэн дзасси. 1979. №43(2). С. 3-11; и др.
24. Масуно С. Дзэн то дзэн гэйдзюцу тоситэ-но нива (Сады как Дзэн и дзэнское искусство). Токио, 2008. 271 с.
25. Тапака S. The Tea Ceremony. Tokyo ; New York : Kodansha International, 1973. 214 p.; Наканэ К. Тянива-но ханаси (Беседы о чайных садах). Киото : Танкося, 1978. 210 е.; Кимура С. Тяною тэйэн сэйрю ронко (Истоки чайных садов) И Дзоэн дзасси. 1986. №49(4). С. 229-245; Амасаки X. Дзусэцу тяиива-но сикуми (Иллюстрированное руководство чайных садов). Токио : Танкося, 2002. 192 с.
26. Синдзи И. Нихонтэйэн-но токусицу (Характерные особенности японского сада). Токио : Изд-во Токийского сельхоз. ун-та, 2005. 393 с.
27. Танге К. Архитектура Японии : Традиция и современность : сборник статей / пер. с англ. ; под ред. A.B. Иконникова. М. : Прогресс, 1976. 239 е.; Инадзи Т. Канкё дэдзайн-но рэкиси тэмбо (Исторические перспективы средового дизайна). Токио ; Санкайдо, 1991. 183 е.; Миямото К. Нихонтэйэн-но миката (Взгляд на японские сады). Киото : Гакугэй сюппанся, 1998. 190 с.
28. Мори о . Нихон-но ТЭГ1ЭН (Японские сады). С. 107-112; Сигэмори М., Сигэмори К. Нихонтэйэн сидайкэй (Труды по истории японских садов). Т. 34; Нисимура Т. Дзоэн гайе (Обзор ландшафтной архитектуры). Токио : Сэйбундо синкося, 1986. 170 е.; Синдзи И. Нихонтэйэн-но токусицу … С. 1-39.
29. Mori О. Typical Japanese gardens. Tokyo : Shibata Puhl., 1962. 161 p.; Наканэ К. Нива дзукури (Создание садов). Осака : Хайкуся, 1979. 153 е.; Его же. Кёто-но нива то фудо (Климатические особенности и сады Киото). Токио : Касима сётэн, 1991. 214 е.; Каваками С. Тэйэн сико дзисю кодза ; тэйэн сисэцу сико (Практическое руководство по созданию садов. Т.5. Проектирование и строительство садов). Токио : Касима сётэн, 1994. 127 е.; Мацумото К. Тэйэн сико дзисю кодза — 2 : тэйэн дзайрё (Практическое руководство по созданию садов. Т.2. Применение материалов в салу). Токио : Касима сётэн, 1995. 231 е.; Мидори-но дэдзайн дзукан. Хайсёку-но тэкуникку то сакутэй-но сюхо (Растения в ландшафтном дизайне. Техника посадки и рекомендации по созданию садов) / под. ред. Ё. Эндо. Токио : Кэнтику тисики, 1998. 461 е.; Сайто Т. Ёкувакару нихонтэйэн-но мнката … С. 41-80; Масуно С. Нихонтэйэн-но кокоро-э (Душа японских садов). Токио : Маннити симбунся, 2005. 350 е.; и др.
30. Мори О. Кобори Энею. Токио : Ёсикава кобункан, 1967. 377 е.; Амасаки X. Уэдзи-но нива (Сады Уэдзи). Киото ; Танкося, 1990. 237 е.; Масуно С. Мусс Сосэки. Токио ; Нипион хососюппан кёкай, 2005. 265 с.