Тачка вместо тюрбана: индийские луддиты в английском саду

Характерной чертой колониального администрирования Индии был научно обоснованный практицизм, что на деле выливалось в активное внедрение почти на всех уровнях жизни современных технологий и сопутствующего им материального обеспечения (инструментов, приборов, оборудования) с целью повысить уровень производства и рационализировать процесс труда. Труд, актуализированный в работах британских политэкономистов как основа личного и общественного благосостояния, созидатель прибавочной стоимости и богатства, был важным элементом имперского проекта по освоению земель и ресурсов Индии. Одной из локальных трудовых площадок был английский сад, в колониальных условиях являвшийся не только приватной территорией, напоминавшей оставленный в Англии дом и служивший для отдыха и укрытия от жары, но в равной степени и частью общественного пространства, которое со своими аккуратными клумбами, стрижеными лужайками и вымеренными до сантиметра дорожками призвано было визуально символизировать пришедшие на смену тропическому хаосу порядок, системность, победу человека над силами природы, задавало модель деятельного отношения к ландшафту. Прививание на индийской почве английской культуры садов происходило с помощью свойственных ей агрикультурных практик и садового инвентаря.

В Индии к моменту прибытия туда европейцев были достаточно развиты традиции обустройства прилежащих к жилищам территорий, существовала отдельная каста профессиональных садоводов – мали и, соответственно, использовался определенный инвентарь. Прихватив его с собой, мали в качестве наемных работников приходили в прибунгальные сады, где их ждали британские хозяева, а чаще хозяйки с выписанными из-за границы или прикупленными в модных магазинах инструментами и своими представлениями о том, что и как надо выращивать, почерпнутыми из собственного опыта жизни в Англии, а также многочисленных руководств, энциклопедий, справочников по садоводству, выходивших в Британской Индии во 2-й половине XIX в. Помимо досконального изложения всех этапов процесса выращивания того или иного растения, начиная от обработки земли и кончая правилами сбора урожая, эти пособия содержали перечни и характеристики необходимых орудий труда. Фредерик Погсон, член Сельскохозяйственного общества Индии, начал свой «Справочник по садоводству в Бенгалии и Верхних провинциях» с замечания о том, что только Адаму и Еве удалось вкусить плодов райского сада, не прикладывая усилий. После изгнания оттуда люди лишились «наиболее приятного способа наслаждения жизнью и обретения мудрости» и превратились из садовников (horticulturalist) в сельских тружеников (agriculturalist), вынужденных добывать заменивший фрукты хлеб в поте лица. Для этого в их руки были вложены лопата, тяпка и серп. «Сельскохозяйственная деятельность должна быть обеспечена инструментами, без которых она так же невозможна, как и производство нити без прялки» [9, т. 1, с. 2–3].

В задачи статьи не входит обзор всех видов местных и иностранных инструментов, использовавшихся в садах Британской Индии, интерес представляют способ их описания и некоторые конструктивные различия, которые свидетельствовали о значительной разнице в подходах к агрикультуре в частности и проясняли механизмы колониального взаимодействия. Анализ этих текстов позволяет через отношение к орудиям труда различных участников растениеводческого процесса выявить механизм столкновения (навязывание ↔ отторжение) двух материальных (в данном случае садоводческих) культур, каждая из которых была отягощена представлениями / «идеями» о практичности, рационализме, выгоде, благополучии и т.д.

Списки необходимого инвентаря, публиковавшиеся на страницах колониальных изданий, включали четыре-пять десятков наименований. Практически каждое действие в саду было обеспечено специальным приспособлением, например, имелись ножи для подрезки ветвей разных диаметров, отдельные ножи и ножницы для срезания цветов, фруктов и т.п. Инструменты делились на группы: предназначенные для вспахивания, копания, рыхления, прополки, посадки и т.д. Для первоначальной обработки земли использовался плуг. Вот что о нем говорилось в книге Спида 1848 г.: «Самый распространенный бенгальский плуг весьма неэффективное приспособление, противоречащее любому принципу полезности, для земли он все равно, что плоская поверхность, и имеет форму более подходящую для движения по почве в обратном направлении, а это никуда не годится; плуг может торить себе путь только с помощью физической силы, когда он таки погружается в землю, лемех, если можно так назвать кусок прикрепленного к плугу железа, из-за своей формы не производит никакого полезного действия. Добавьте к этому ярмо на буйволах, натирающее их шеи и делающее их неповоротливыми, с этим оснащением несчастные животные должны тянуть плуг. Нет никаких правил, под каким углом крепить оглобли к ярму, в результате чего плуг становится еще более неэффективным, чем он был изначально, так как этот угол обычно столь велик, что ярмо высоко вздымается над животным, соответственно и лемех плуга повисает над землей и лишь царапает ее, это серьезно увеличивает нагрузку на буйвола и уменьшает глубину проникновения сошника в почву. Поэтому порой нужно совершать шесть, а то и 12–14 движений прежде, чем земля будет достаточно вспахана, чтобы принять в себя семена. А о том, чтобы взрыхлить подпочву или сделать борозды речь и вовсе не идет. Плуг, используемый в Верхних провинциях, лишь немногим лучше из-за лемеха, имеющего форму клина, однако и этот механизм не отвечает поставленной задаче» [11, с. 73–75].

Взявшись за усовершенствование конструкции, Спид вместе со своим братом предложили доработанный вариант индийского плуга – Nangul, превратив его в уменьшенную и облегченную версию аналогичного английского приспособления. Конечный результат, по их мнению, превзошел все ожидания, так как за одно действие новый плуг выполнял больше работы, чем местный за несколько. Он оставлял за собой отличную борозду, и «европейский фермер мог быть полностью доволен: дополнительная стоимость составляла всего несколько анн, а единственное возражение местных пахарей состояло в том, что в случае, если животное станет неуправляемым и вырвется из плуга, то острый край лемеха может порезать ему ноги» [11, с. 76]. В заключение раздела следовало замечание: «Возражения местных людей, всегда готовых найти недостатки во всем новом, следует жестко пресекать, это – самый большой изъян, который они смогли обнаружить или вообразить» [11, с. 76]. Описание плуга имеет типичную для такого рода текстов композицию: критика местного инструмента, комплимент в адрес европейского аналога и упоминание несговорчивости и саботажа со стороны индийцев.

Среди инструментов для копания, авторы книжек в первую очередь упоминали местные мотыги, или кудали, кходали. В присущей британцам манере с их пристрастием к систематизированию и типологизированию, Спид разместил эскизы нескольких типов кудали и объяснил, что при использовании экземпляров из Нижней Бенгалии, изображенных на 3-м и 4-м рисунках, теряется много энергии, так как место соединения полотнища мотыги и черенка находится посередине между источником силы, т.е. рукой, и местом ее приложения, т.е. землей [11, с. 76]. Этот недостаток еще больше проявлялся в инструменте на рисунке 4, так как совковая часть прикреплялась к рукоятке под очень острым углом, соответственно, ее край находился слишком близко к руке, не позволяя воткнуть инструмент достаточно глубоко в землю, он часто выпадал из руки, что замедляло процесс работы [11, с. 76–77]. На рисунке 5 мотыга, встречавшаяся в Бихаре, имела более удачную конструкцию из-за увеличенной длины черенка, что давало возможность приложить больше силы. Ее недостаток заключался в слишком широком крае совка, что увеличивало сопротивляемость почвы инструменту. Наиболее удачной, по мнению автора, была тяпка из Газзипура с рисунка 6 за счет суженной совковой части и достаточно длинной ручки [11, с. 76, 78]. Для работы с твердым грунтом, расчистки земельного участка от корней, мелких деревьев, кустарника использовались киркомотыги или мотыжные вилы, которые Спид находил очень полезными [11, с. 78]. В качестве инструментов для копания Спид сравнил все эти мотыги с лопатой, «обыкновенно используемой в Англии» для этих целей, сочтя, что она «более мягко входит в землю и позволяет разравнивать поверхность, что невозможно сделать с помощью кудали» [11, с. 86].

Другой автор, Томас Фермингер, в третьем издании своего «Руководства по садоводству для Бенгалии и Верхних провинций» (1874) в разделе «Инвентарь и утварь» также сравнивал индийскую тяпку / мотыгу с лопатой, утверждая, что последняя, будучи очень полезным инструментом, тем не менее, мало известна местному населению за пределами узкого района вокруг Калькутты [6, с. 39]. А в восьмом издании книги (1933), где соответствующий раздел был назван уже: «Инструменты: их польза и неправильное применение», сообщалось, что кудали не так эффективна, как прямая лопата, «однако, – добавлял автор, – это единственный инструмент такого рода, приспособленный для босоногого работника» [7, с. 44]. Р. Ридделл в аналогичном руководстве для Западной и Южной Индии ограничивался замечанием, что местные никогда не пользуются лопатой, предпочитая ей кудали [10, с. 12]. Рассказ же о практическом применении кудали в пособии по садоводству Фредерика Погсона звучал так: «Когда картофель созревает и клубни показываются на поверхности, их надо вынимать руками, помогая картофелекопалкой. Это очень полезный инструмент с четырьмя зубцами длиной 9 дюймов. Он используется мужчиной, который как лопату всаживает вилы сбоку от борозды и поднимает картофелины на поверхность, а идущая следом женщина собирает их в корзину… Это правильный способ выкапывания картофеля. Индийский способ состоит в том, чтобы доставать клубни с помощью кирки или мотыги, и естественно многие из картофелин перерубаются пополам, повреждаются или вовсе становятся непригодными для употребления» [9, т. 2, с. 91].

Для прополки лучшим инструментом признавалась голландская тяпка: «Она устроена так, чтобы во время работы двигаться вдоль земли, подрезая сорняки и немного измельчая землю». Спид называл «экстраординарным тот факт, что эти тяпки не получили распространения в Индии, так как они столь эффективны, что в любых других местах, где они появлялись, местное население обычно с радостью их принимало». Тем не менее он соглашался, что для сорняков с короткими корнями местные полольники (нирани и кхурпи) «терпимы», хотя и рассчитаны на медленную работу, но адаптированы к привычкам местных жителей, которые любое действие выполняют, располагаясь близко к земле, сидя на корточках [11, с. 87, 89]. Для перемешивания почвы «очень полезной» была зубчатая тяпка на длинной ручке, «практически неизвестная в качестве садового инвентаря в Индии». Наконец, для подготовки борозд лучше всего подходила американская тяпка [11, с. 87]. Все три европейских инструмента были представлены в книге Спида на рисунках 14, 15, 16, на которых видно, что все они оснащены длинными ручками, будучи приспособленными к кинестетическим практикам европейских садоводов, работавших преимущественно в положении стоя и обутыми.

В изданиях Фермингера также упоминалась кхурпи – «неизменное орудие мали, крюк, используемый для перемешивания почвы, прополки сорняков, срезания урожая, бесполезный инструмент, пригодный лишь для горшечных растений» [7, с. 44], универсальный инструмент в руках мали, «заменяющий все виды тяпок» [6, с. 39]. Он также противопоставлял кхурпи и нирани голландскую тяпку, которая «при правильном использовании является самым быстрым инструментом для уничтожения сорняков», а также серп, «по-настоящему большой острый серп, первоклассный инструмент для быстрой расчистки углов, где растет высокая трава» [7, с. 44]. Погсон сообщал о прекрасном полольнике английского производства и добавлял, что этот сверхполезный инструмент совершенно бесполезен для мали, хотя он позволяет его хозяевам или хозяйкам заниматься прополкой в удовольствие и не превращать это занятие в изнурительный труд, столь разрушительный для здоровья европейцев в Индии [9, т. 1, с. 3].

Свою лепту в сравнительное описание садовых инструментов и посадочных техник внесли авторы одной из самых популярных книг по домоводству в Индии, Анни Флора Стил и Грейс Гардинер: «Мали уверен, что его большой палец полностью подходит для посадки растений, а остальные четыре являются лучшей заменой садового совка». Вместо этого, а также нередко употребляемой для этих целей чайной ложки, авторы рекомендовали приобрести за бесценок французское посадочное устройство. Оно походило на щипцы для сахара, его остро заточенные края лопаточек легко погружались в землю, а зажатое между ними корневище без вреда вынималось из грунта [12, с. 135].

Про садовый каток Спид писал, что он редко используется в Индии, «хотя в Англии вы едва ли найдете сад без этого полезного инвентаря. Очень сложно поддерживать дорожки в порядке без него, поэтому неудивительно, что ровные и утрамбованные дорожки такая редкость в индийских садах». В Индии для этих целей практиковался деревянный молоток или кувалда (дурмус) [11, с. 89–90].

Наконец, тачку Фермингер характеризовал как «бесценное средство для переноса, удобрения, сорняков» [7, с. 44]. А Спид писал, что она «мало используется в этой части мира [в Индии. – С.С.], где труд так дешев, что почти никто не задумывается над тем, чтобы сэкономить на нем. Приспособление, используемое для транспортировки сорняков, удобрения и т.д., – это маленькая корзина, которую носят на голове. Хотя установленный факт состоит в том, что два человека с колесной тачкой за один день делают больше работы, чем три человека с корзинками. Тележка же на двух колесах признана особо ценной, в особенности если сделать ей откидную заднюю стенку, чтобы можно было легко сгружать содержимое там, где нужно» [11, c. 91].

Эмили Эггар, жена бенгальского чиновника, в мемуарах 1904 г. поведала о том, что каждый новый садовый кули нуждался в инструктаже по поводу того, как использовать английскую тачку, что было абсолютной новинкой для них. Описанный далее эпизод и стал поводом для названия статьи: «Когда они привозят груженую тачку, их невозможно убедить наклонить ее и вывалить содержимое в кучу. Это самая современная тачка, полностью сделанная из железа и перевернуть ее очень легко. Но кули всегда выгребает из нее землю руками, что изрядно замедляет процесс. Я помню, как заказала тачку в магазине и попросила прислать вместе с ней лопату и окорок. Каково же было мое изумление, когда я увидела процессию из трех кули: первый нес окорок, второй лопату, третий водрузил себе на голову тачку на манер головного убора. Им и в ум не пришло положить все в тачку и отправить одного носильщика катить ее. Я вынуждена была заплатить всем троим, что, без сомнения, и являлось их целью» [5, с. 138–139].

Быстро / медленно, легко / трудно, полезный / бесполезный, удобный / неудобный, правильный / неправильный – повторяющиеся, типичные для колониальных нарративов лексические антитезы, в которых воплощалось несовпадение садоводческих практик и сопутствующих им материальных культур труда. Неудивительно, что это было источником коммуникативных сложностей между местными и европейцами даже при условии знания последними местных языков. Книжный, академический вокабуляр, соответствовавший британским способам познания и освоения мира, зачастую не находил понимания у индийского населения.

Например, Погсон писал о горшках, использовавшихся для разведения рассады перед пересадкой ее в открытый грунт. Размерам и формам этих горшков уделялось большое внимание: «Профессиональный английский садовник никогда не скажет о них – большой, средний, маленький или очень маленький, он присвоит им цифровые значения: наперстком будет называться самый крошечный, 60-м (sixties) – тот, чьи глубина и ширина составляют 3,5 дюйма, 48-м – 4,5 дюйма, 32-м – 5,5 дюймов…» и так до 2-го с габаритами в 12 дюймов [9, с. 32]. Затем он привел пример того, по какому принципу была устроена индийская классификация сосудов: «Нужно заметить, что в Индии местные сравнивают все овальные и похожие по форме на вазы горшки с горшками для хранения масла, какие производились еще пятьдесят лет назад» [9, с. 32]. И далее Погсон воспроизвел комическую сцену, во время которой известный лингвист доктор Гилкрист пытался заказать пару глиняных ваз для украшения въездных ворот: «Учёный доктор был истощен, равно как и его запас арабских, персидских, санскритских и хинди слов в тщетных попытках заставить понять индийского гончара, что от него требуется изготовить. Находившийся рядом молодой офицер, владевший языком только на разговорном уровне, предложил помочь, и можно только догадываться, каково было изумление доктора при виде такого самонадеянного гриффина (гриффинами называли британцев, недавно приехавших в колонию и еще не освоившихся в новых условиях жизни). Однако, будучи добрым и вежливым джентльменом, он принял предложение с благодарностью. Состоялся следующий диалог:

Гриффин гончару: You soor, mukhun-dan janto? (Ты, мудрейший, знаешь горшок для масла?)
Гончар: Han, sahib. (Да, сахиб.)
Гриффин: Тогда, burra walla bunao do juldee (большой человек хочет таких два).
Человек ответил: Ub sumjha (Теперь понятно), сделал salam (поклон), и в установленное время доктор получил свои вазы» [9, с. 31–32].

Подстраиваясь под выработанные десятилетиями местные практики, Погсон уговаривал потенциальных заказчиков не мудрствовать и определиться между простой и классической формами сосудов. «Незамысловатая фраза itna burra phool-ka gumla (делай цветочный горшок такого-то размера) с указанием высоты и диаметра позволит получить изделие нужных параметров. Если же требуется сосуд в форме вазы, то слова phool-ka gumla mukhun-dan kae numoonae pur bunao (делай цветочный горшок такой же, как для масла) гарантируют приобретение сосуда правильного контура» [9, с. 31–32]. Кроме того, он рекомендовал прибегать к зарисовкам и уверял, что при наличии таковых гончар с точностью воспроизведет горшок, позволив себе вольность лишь в его украшательстве.

В попытке объяснить непреодолимую привязанность местного населения к установленному порядку вещей, неприятие новых орудий труда, неспособность европейцев научить местных садовников новым методам садоводства авторы колониальных текстов обращались к понятию dustoor – обычай. Европейцы поразному его описывали. Автор, скрывшаяся за псевдонимом А. Ю., в 1873 г. упоминала dustoor в контексте обязательных фиксированных отчислений, которые продавцы товаров и услуг делали в пользу самых главных слуг (дворецкого и привратника) в европейских домохозяйствах, и говорила о невозможности пресечь эту практику [3, с. 64–66]. Э. Халл в книге «Европеец в Индии» 1871 г. писал о «тирании обычая», понимая под ним предписания касты, заставлявшие слуг считать одни обязанности приемлемыми для себя, а другие – нарушающими их ритуальную чистоту. Халл говорил о бесполезности впадать по этому поводу в гнев и менять прислугу, так как это все равно ничего не изменит, хотя и находил ситуацию абсурдной, с которой все мирятся. Наконец, Стил и Гардинер рассказывали, что dustoor царил на кухнях, где европейские хозяйки порой не могли взять в толк, почему их указания не исполняются [8, с. 71]. А настаивая на необходимости соблюдения местными нянями чистоты и дисциплины в детских, Стил и Гардинер сообщали, что «секрет состоит в том, чтобы перестать прислушиваться к слову dustoor, или обычай» [12, с. 87].

Эггар приводила пример удачного для нее разрешения подобного конфликта. Привратник по прозвищу Красный Тюрбан отказывался переносить по ее просьбе горшки с растениями: «Выражение отвращения, с которым он взирал на свои пальцы после переноса одного горшка, вызвало у меня раздражение, и я сказала: “В этом нет никакого вреда. Это не нанесло урон мне, не нанесет и тебе”. Он ответил: “Я бедный человек. Мой отец служил 11 лет в конторе у хозяина, и его ни разу не просили поднимать цветочные горшки”. “Неважно, – сказала я, – возможно, хозяину это не требовалось, а мне нужно. И будет лучше, если ты послушаешь меня и сделаешь эту небольшую работу, чем будешь сидеть целый день на ящике у ворот”. Вечером он пришел ко мне в слезах и сказал: “Ваша честь, Вы мне и отец, и мать, я ем Вашу соль, но я не могу передвигать горшки. Если Красный Тюрбан, несущий службу по соседству, увидит меня за этим занятием, он отлучит меня от общины. Он жрец Красных Тюрбанов”. “Хорошо, – ответила я, – если ты слушаешь его, а не меня, поступай, как знаешь, но мне придется нанять нового Красного Тюрбана, который будет полезен”. И мой нынешний привратник – очень достойный (extremely good) человек» [5, с. 66–67]. Достоинство его, в частности, заключалось в том, что в период сбора урожая вместе с другим слугой он бегал с простыней под манговыми деревьями, ловил сбрасываемые в нее плоды и нисколько не чурался этой работы.

Нелестные характеристики в адрес примитивных индийских инструментов переносились и на самих мали, которые в описании британцев становились ленивыми, склонными к предрассудкам, к обману и нечестному заработку и т.д. Раздел, посвященный садам в книге по домоводству Стил и Гардинер начинался с утверждения: «Черствость, которую индиец проявляет в уходе за животными, которые хотя бы имеют возможность выразить боль, еще более заметна в его обращении с растениями» [12, с. 129]. Описание равнодушия, граничащего с жестокостью, индийского садовника по отношению к насаждениям заканчивалось советом: «Наверняка, есть местные садовники в полном смысле этого слова, однако автору этих строк не доводилось таких встречать, и поэтому безопаснее всего рассматривать мали исключительно как исполнителя и настаивать на том, чтобы он строго следовал указаниям» [12, с. 129]. В «Руководстве» Ф. Погсона это выливается в такие рекомендации: «В Индии цветочный сад и мали… неразделимы; и если последний хорош, то можно избежать колоссального количества бесполезного труда, разочарований и досадных ситуаций. Поэтому лучше заплатить лишнюю рупию или две и сохранить годного работника, чем сберечь деньги и потом изматывать себя постоянным надзором за болваном, который в один прекрасный день срежет или изуродует красивый куст или дерево, чтобы снять с них фрукты или цветы, просто потому, что он не хотел утруждать себя использованием специального крюка или ножа. Я сам много раз видел идиотов, считавших, что с ними слишком жестоко обошлись, когда ругали и наказывали за глупость» [9, т. 1, с. 3].

Досада европейцев на слуг усугублялась склонностью последних к иррационализму и мистицизму. Те же Стил и Гардинер были уверены, что без четких инструкций мали будут уповать лишь на высшие силы: «Не доверяйте мали удобрять землю по его собственному усмотрению. Его вера в Провидение столь сильна, что он не может быть надежным работником» [12, с. 130]. Описывая тремя страницами ниже склонность мали к чрезмерному поливу растений, наставницы сообщали, что «садовник впоследствии будет искренне изумляться, почему все семена сгнили, и, как обычно, объяснит это крайне неблагоприятным расположением светил на небе» [12, с. 133].

Если исходить из формулировки, что отношения, устанавливаемые между материальными объектами и человеческими телами, являются маркером определенного типа культуры [4, с. 2], то «ленивые», «непонятливые», «полные предрассудков» в интерпретации британцев индийские садовники демонстрировали как раз иную культурную принадлежность. Их незатейливые, особой конструкции орудия труда соответствовали привычному темпу и ритму жизни, телесной кинестезии, отношению к труду и профессии. Изъяны, которые обнаруживали британцы в местных инструментах и интерпретировали их в контексте своих представлений о полезности вещей, рассказывали о принципиально иных отношениях с землей, которые, в частности, характеризовались малым количеством инструментов, что нередко является поводом относить такую культуру к домодерной эпохе, когда связь с окружающей средой и природой гораздо меньше опосредована искусственно созданными предметами. Их отторжение можно трактовать в терминах бегства от модерности, которое в свою очередь обуславливалось скорее не сознательным актом / позицией, а способом передачи профессиональных знаний и навыков. Мали усваивали их опытным путем, передачей из поколения в поколение внутри своей общины, замкнутой касты садоводов. Одновременно нежелание расширять круг материальных приспособлений и предпочтение ручной работы могло говорить и о другом типе рационализма или о другой философии труда, в основе которых лежала необходимость обеспечения занятости большого числа рабочих рук, когда дешевый труд многочисленных людей являлся альтернативой механизированному труду и не происходило перепоручение тех или иных функций техническим приспособлениям.

Эти примеры можно множить бесконечно, и они не относились исключительно к индийским садовникам. Подобных, однотипных характеристик удостаивались практически все слуги в домах англо-индийцев.

Сидорова, С. Е. Тачка вместо тюрбана: индийские луддиты в английском саду
// Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература.
Серия 9: Востоковедение и африканистика. – 2021. – № 1. – С. 149-163

Список литературы

1. Сидорова С.Е. Вой шакалов и зловоние зеленых жуков: Британская Индия на вкус, слух и запах // Адам и Ева. Альманах гендерной истории / Институт всеобщей истории. – 2018. – № 26. – С. 111–159. 314 с.
2. Сидорова С.Е. Фиалки под манговыми деревьями : старая добрая Англия на Индийском субконтиненте / Глушкова И.П. (рук. проекта), Бочковская А.В. (отв. ред.) // Под небом Южной Азии. Территория и принадлежность: геополитическое конструирование и субъектность восприятия обитаемых пространств. – М. : Наука – Восточная литература, 2016. – С. 450–481. – 799 с.
3. A.U. Overland, Inland, and Upland. A Lady’s Notes of Personal Observation and Adventure. – London : Seely, Jackson, & Halliday, 1873. – 342 p.
4. Dant T. Materiality and Society. – Berkshire : McGraw-Hill Education, 2005. – 184 p.
5. Eggar H.C. An Indian Garden. – New York : James Pott & Company; London : John Murray, 1904. – 181 p.
6. Firminger T.A.C. A Manual of Gardening for Bengal and Upper India. – 3 rd ed. – Calcutta : Thacker, Spink and Co.; Bombay : Thacker, Vining and Co.; London : W. Thacker and Co., 1874. – 624 р.
7. Firminger’s Manual of Gardening for India. – Calcutta: Thacker, Spink and Co., 1933. – 666 р.
8. Hull E.C.P. The European in India, or, Anglo-Indian’s Vade-Mecum : a Handbook of Useful and Practical Information for Those Proceeding to or Residing in the East Indies, Relating to Outfits, Routes, Time for Departure, Indian Climate and Seasons, Housekeeping, Servants, etc., etc.: also an Account of Anglo-Indian Social Customs and Native Character. – London : Henry S. King & Co., 1871. – 320 p.
9. Pogson J.F. Indian Gardening : A Manual of Flowers, Fruits, and Vegetables, Soils and Manures, and Gardening Operations of Every Kind in Bengal, the Upper Provinces, & the Hill Stations of India. Vol. I. – Calcutta: Wyman & Co., Publishers, 1872. – Vol. 1. – 112 p.
10. Riddel R. A Manual of Gardening for Western and Southern India. – Madras : Higginbothan and Co, 1884. – 268 p.
11. Speede G.T., Frederic S. Barlow. The New Indian Gardener, and Guide, to the Successful Culture of the Kitchen and Fruit Garden in India : With a Vocabulary of the Most Useful Terms, and a Digested Catalogue of Plants, Trees, Etc. in the English and Native, and Native and English Languages. – Calcutta : W. Thacker and Co., St. Andrew’s Library, 1848. – 352 p.
12. Steel F.A., Gardiner G. The Complete Indian Housekeeper and Cook. Giving the Duties of Mistress and Servants, the General Management of the House, and Practical Recipes for cooking in All Its Branches. – London : Willian Heinenann, 1909. – 391 p.