Камень в японской традиции

Мифологема камня занимает одно из главных мест в японской культуре. Часто это камни живые: порождающие, растущие, убивающие. Камень (сэки или иси 石) и его разновидности (скала: ган/ива 岩, валун бан/ива 磐 и др.) постоянно фигурируют в мифах и легендах, где часто играют сюжетообразующую роль. В этой статье я рассмотрю основные вехи, связанные с живыми камнями, от первых креационных мифов до современных поверий и обрядовых практик.

В первых японских письменных памятниках «Кодзики» и «Нихон сёки», объединяющих в себе мифологические компендиумы от сотворения вселенной и земли до первых веков мифологизированной истории японского государства, так рассказывается о миропорождающей деятельности пары божеств Идзанаги и Идзанами: «Изанаки-но микото, Изанами-но микото, став на Небесном Плывущем Мосту, друг с другом совет держали и рекли: «А нет ли там, на дне, страны?» И вот, взяли Небесное Яшмовое Копье, опустили его и пошевелили им. И нащупали они синий океан.

Капли, падавшие с острия копья, застыли и образовался остров. Имя ему дали Оногоро-сима. Два божества тогда спустились на этот остров и восхотели, заключив брачный союз, порождать земли страны» («Нихон сёки», 1:4)¹ (илл. 1). Название этого первоострова с точностью не поддается этимологизации. Бэзил Холл Чемберлен, первый переводчик «Кодзики», считал, что это «самотвердеющий остров» [Kojiki 2005: 21], японские комментаторы трактуют это как «остров Наш-ребенок (оно ко). Так или иначе, в иероглифической записи названия Оногоро присутствуют иероглифы с значениями «камень». В «Кодзики» это 淤能碁呂 (св. 3:3), а в «Нихонсёки» — 磤馭慮 (св. 1:4). Иероглифы эти соответственно 碁 и 磤. Разночтения проистекают от того, что китайские знаки использовались в то время фонетически для записи японских топонимов и прочих имен, но немаловажно, что для передачи этого названия так или иначе были выбраны иероглифы с детерминативом «камень». Можно сказать, что камень — в виде метафоры окаменения пены (стекающей с божественного копья — т. е. метафоры божественной спермы Идзанаги) — служит камнем основания (foundation stone) или краеугольным камнем в японской картине мира.

Оногоро, этот остров-камень, можно типологически уподобить Камню мироздания (или Влагопитающему камню — Эвен ха-штия אבןהשתייה (в еврейской традиции (см. Талмуд, Йома 54б), с которого началось творение и который лежит в основании Храма. Однако в отличие от Эвен ха-штия Оногоросима в японской религиозной практике почитается несравненно меньше. Известно лишь, что большой круглый камень под названием Оногоро почитается в качестве божества места и одновременно божественного первопредка пяти родов, восходящих к древнему аристократическому клану Фудзивара в уезде Китакома области Судама провинции Яманаси. Вокруг него выстроен небольшой каменный (материал нехарактерный для японского церковного зодчества) храм [Caillet 1997: 89].

Далее в мифологических сводах образы камня играют весьма существенную роль. Так, после совместного порождения множества божеств Идзанами умирает и переходит в Страну мрака (Ёмино куни), представляющую собой японский вариант царства мертвых, где телесно и неприглядно разлагается. Не предполагавший этой неблаговидности и тоскующий по жене Идзанаги спускается в Страну мрака, где видит, что сталось с его женой и пугается. Она же, устыдившись и разгневавшись, хочет его уничтожить. Идзанаги спасается бегством, и от погони неистовой супруги (точнее, посланной ею страховидной женщины-демоницы Ёмицусикомэ) его спасает только огромный камень (скала — бандзяку 磐石), которым он замыкает вход/выход из Ёми-но куни («Нихон сёки», св. 1, 5:7). Так камень становится преградой или межой между миром живых и мертвых. В «Кодзики» в этом эпизоде фигурирует еще посох Идзанаги, который он метнул в преследовательницу. Посох превратился в камень продолговатой формы и стал духом (или божеством) границ и меж под именем Саэ-но ками (Бог преграды 障の神). Он и по сей день представлен в сельских районах Японии узкими высокими стелами, поставленными на границах деревни или поля. Иногда эти камни называют просто Каменный Бог (Сякудзин 石神), а еще — из-за продолговатой формы и присутствия на границах и перекрестках — его отождествляют с божеством Досодзином, покровителем дорог и прокреации (илл. 2).

В процессе ритуального очищения после бегства из области смерти Идзанаги породил богов солнца (из левого глаза), луны (правого) и бурного ветра (из носа). Сусаноо, божество ветра, использует драгоценные каменные подвески из яшмы (или нефрита — магатама) в форме зародыша или головастика для порождения следующего поколения божеств. Для этого он разжевывает пятьсот магатама и выплевывает каменную кашицу — из которой и рождаются младшие боги («Нихон сёки», св. 2, 6:1). Этих новорожденных забрала и воспитала его сестра Аматэрасу, богиня солнца, в акте постоянного соперничества с братом. После последующей серии его жестоких и разрушительных выпадов, Аматэрасу рассердилась и удалилась в небесную пещеру, закрыв вход каменной дверью (ивато岩戸). Таким образом, камень служит преградой между светом и тьмой (днем и ночью) в этом основополагающем японском мифе — о сокрытии солнечной богини в пещере («Нихон Сёки», св. 2, 7:1). В память об этом событии на предполагаемом месте близ пещеры в скальной местности Такатихо префектуры Миядзаки (хотя речь шла о том, что дело было на небе), устроен популярный и поныне синтоистский храм Небесной Каменной Двери (Ама-но Ивато дзиндзя) (илл. 3).

Аматэрасу удалось хитростью выманить, и когда она приоткрыла дверь, силач по имени Амэ-но Тадзикара О-но ками (Небесный Божественный Муж Сильные Руки 天手力男神) обхватил каменную преграду и далеко ее отставил. В воспоминание об этом событии неподалеку от святилища установлено в недавнее время изваяние силача с каменной дверью над головой (довольно диснейлендское, впрочем, изваяние — илл. 4).

В следующем свитке «Анналов Японии» повествуется о похождениях Ниниги-но микото — небесного потомка (или царственного внука) солнечной богини Аматэрасу. В истории о его выборе в жены одной из двух сестер и последующей судьбе человеческого рода камень играет самую важную роль. На берегу моря он увидел красавицу, которая ответила ему, что зовут ее Ко-но Хана-но Сакуя-химэ (Древесных Цветов Распустившиеся Бутоны 木花開耶姬). На предложение царственного внука вступить в брак девушка ответила, что у нее еще есть старшая сестра по имени Иванага-химэ (Долговечная скала 磐長姬), и вообще надо спросить разрешения отца. Отец выставил сто столиков с угощением и двух дочерей на выбор. Поскольку старшая показалась Ниниги-но микото уродливой (использован иероглиф, состоящий из элементов «пьяный» и «черт, бес» — 醜), он ее отверг.

В результате Иванага-химэ почуяла великий стыд и прокляла его потомство: «Если б Небесный потомок меня б не избегал и приблизил, то рожденное им потомство жило б долго, подобно скалам. Теперь же, когда он так не содеял и призвал только одну младшую, пусть от нее рожденное потомство будет [скоротечно] меняться, опадая, подобно древесным цветам». Вот почему, добавляет один древний комментарий, «нашего мира людям суждена короткая жизнь» («Нихон сёки», св. 2, 9:3). Отсюда, вероятно, проистекает (или здесь рационализирована) пресловутая любовь ко всему недолговечному, эфемерному, увядающему — как лепестки сакуры, и уважительно-опасливое поклонение скалам и камням.

С архаических времен местами поклонения служили пещеры, необычного вида конфигурации камней или отдельные камни. Их все называли ивакура («камень-вместилище 磐倉・岩倉) или «камень для сидения» 磐座). Считалось, что на этих камнях (или в этих пещерах) отдыхали боги, сходя на землю, а впоследствии они воплотились в эти камни.

Известная ивакура в префектуре Сидзуока представляет собой большой валун с крутыми склонами и углублением, перед которым установлен маленький колодец-водоем для ритуального омовения (илл. 5).

Множество камней по всей Японии считаются живыми каменными божествами (исигами 石神) — например, за священным водопадом в храме Мацуо-тайся в Киото. Это, как правило, камни необычной формы или обнаруженные в необычном месте. Согласно синтоистским представлениям, они считаются телом божества (синтай 神体). Часто их обвязывают особой веревкой (симэнава 標縄), изготовленной из рисовой соломы с вплетенными в нее бумажными или соломенными же фестонами и кисточками (сидэ 紙). Симэнава вокруг камня обозначает его сакральный статус, а симэнава огораживающая территорию служит для демаркации священного пространства и/или объекта² (илл. 6).

 Священные камни бывают мужские и женские. Наиболее знаменитые — это, пожалуй, Камни-супруги (мэото ива 夫婦岩) — две небольшие скалы близ побережья в Футами, префектура Миэ, неподалеку от Великого святилища богини Аматэрасу в Исэ. Они считаются воплощением первопары Идзанаги и Идзанами. Соединяющая их симэнава воплощает сакральный принцип связывания, или божество Мусуби-но ками.

Любопытно заметить, что весит эта симэнава около тонны, и ее меняют три раза в год (или чаще, если она быстрее разрушается из-за высоких волн) с соответствующими обрядами (илл. 7).

Священными обителями божества, а точнее, живыми божествами, бывают не только камни-валуны-скалы, но и целые горы. Наиболее знаменита из таковых, пожалуй, гора Фудзи (или Фудзи-сан, более известная порусски как Фудзияма). Однако несмотря на то, что в Новое время она служит воплощением красоты и чистоты, и на нее совершают многотысячные восхождения — скорее, впрочем, с туристическим, нежели с паломническими целями, гора Фудзи в древности и на всем протяжении средних веков пользовалась не самой доброй репутацией и воспринималась с опаской.

Вероятно, здесь сказалось то, что Фудзи была (и есть) действующим вулканом, а на вершине ее часто лежит снег и дуют пронзительные ветры. Более привлекательной и расположенной к людям считалась другая гора, Цукуба. Известно, что еще в доисторические времена в седловине между двумя ее вершинами — Дантай и Дзётай, или, соответственно, Мужской и Женской, собирались местные жители на сезонные оргиастические обряды, связанные с культами плодородия. В ранних письменных памятниках эти обряды называли «песнями диких людей» (кагаи 嬥歌) или «песенной плетенкой» (утагаки 歌垣), ибо ритуальный обмен песнями между мужчинами и женщинами непосредственно предшествовал сплетенью рук, сплетенью ног, или прокреативным практикам.

Это было время для молодых людей найти себе пару, а для людей постарше — поменяться партнерами. Культ плодородия и прокреации предполагал ритуальный обмен женами на время праздника. Несколько песенкагаи с горы Цукуба записал столичный чиновник-поэт Такахаси Мусимаро 高橋虫麻呂, побывавший в тех краях в 30-е годы 8 в. по служебной надобности. Вот одна из них:

На горе Цукуба
Где живут орлы,
Около колодца Мохакицу
Ищем друг друга в песнях кагаи.
Я поищу чью-то жену,
А с моей женой будет кто-то.
Боги, на этой горе живущие,
Заповедали такое от века.
Так что не избегай это ныне,
И никого не вини.

«Манъёсю», 1759. Пер. мой. ― Е. Ш.

 Гора Цукуба при этом противопоставлялась горе Фудзи. В основе этого лежит древняя легенда, зафиксированная в «Хитати Фудоки» («Описание земли Хитати», 8 в.):

Подобно тому, как есть приветливые, а есть негостеприимные горы, так и отдельные камни могут приносить благо, а другие — смерть. Из последних более других известен сравнительно небольшой валун, который так и называется: Убивающий Камень (сэссё сэки 殺生石). Он находится в Национальном заповеднике Никко (префектура Тотиги), в местности, которая в древности называлась поля Насу. Сейчас к этому камню проложена туристская тропа, на которой всегда видны любопытные, а в свое время считалось, что камень приносит смерть всякому, кто до него дотронется.

В средневековых рассказах отоги-дзоси этот камень связывали с именем Тамамо-но Маэ, наложницей императора Коноэ, который правил в середине 12 в. Император был без ума от ее ума и красоты, пока не заболел и стал чахнуть. Гадатель Абэ-но Ясутика установил, что его любимая наложница — на самом деле зловредная лисаоборотень, которая выпивает все жизненные силы императора. Решено было ее немедленно убить, но Тамамо-но Маэ обернулась лисой и ударилась в бега. Великий воин Миура-но Осукэ настиг ее на равнине Насу и убил стрелой. Тело лисы превратилось в камень, а ее злокозненный дух (ходзи) стал жить в нем, убивая всякого, кто до камня дотронется.

Так продолжалось какое-то время, пока буддийский монах Гэнно не остановился на ночлег по соседству с этим камнем. Злой дух пообещал убить его, но монах убедил ходзи исправиться и проделал очистительные ритуалы. С тех пор истребительная сила Убивающего Камня больше себя не проявляла. История эта была весьма популярна в течение сотен лет. На основе ее сложили пьесу для театра Но, которая так и назыалась — «Сэссё сэки», и несколько позже — другую, для театра кабуки, под названием «Тамамо-но Маэ». Кроме того, поэт Басё в своем путевом дневнике «По узким тропинкам Севера» описывал свое посещение этого камня. «Камень Смерти лежит у горы, где бьет горный ключ. Его ядовитые пары еще не исчезли. Всякие бабочки и пчелы гибнут и так устилают все кругом, что под ними не видно песка» [Басё 2006: 32].

Таким образом делается понятным, что для представлений о смертельной силе камня был свой резон: он находился в местности, где бывала вулканическая деятельность и где выходившие из расселины в камне сернистые газы отравляли все живое.

Такого рода мифологизация посюсторонней природной или социальной основы вообще характерна для японского мифопоэтического мышления (илл. 8).

Камни могли быть убивающими, а могли быть и спасающими от смерти, и даже рождающими. К таковым относится Плачущий-в-Ночи Камень (Ё наки иси 夜泣石), который лежит близ дороги Токайдо — старинного тракта, соединявшего новую Восточную столицу Эдо со старым столичным городом Киото. Согласно легенде, ночью к станции Хисака, что близ перевала Накаяма в провинции Энсю, подходила одинокая, глубоко беременная, путница. На нее напали грабители и зарубили мечом рядом с большим камнем. Через какое-то время там проходили люди и услышали плач ребенка. Посмотрели — увидели труп беременной женщины, в чреве которой был живой младенец. Поскольку сам он подать сигнал еще не мог, за него плакал камень. Об этой истории рассказал популярный писатель Кёкутэй Бакин (1767–1848) в повести «Камень доносит эхо оставленного» (Сэкигэн икё 石言遺響, 1805). Этот камень с силуэтом младенца на нем изобразил в своем знаменитом иллюстрированном каталоге разнообразных духов Торияма Сэкиэн (илл. 9) [Торияма 2010: 175], а также Хиросигэ в серии «53 станции Токайдо». Сейчас Плачущийв-Ночи Камень покоится на пьедестале у храма Хакусан в городке Курода.

Камни могут быть просто застывшим во времени воплощением живых существ — например, символов долгой жизни журавля и черепахи. Например, два таких камня служат объектом поклонения в большом храмовом комплексе бога Хатимана в Камакура.

Иными словами, камень может пониматься как конкретное метафизическое воплощение отвлеченных мифологических представлений.

В продолжение предыдущего — камня, спасающего жизнь, следует упомянуть Камень, Усмиряющий Землетрясения Канамэ иси 要石. Буквально канамэ иси означает «запирающий», или «осевой камень». Согласно преданиям, бог Такэмикадзути-но микото из святилища Касима — отчего его обычно называют Великий светлейший бог Касима (Касима Даймёдзин) с помощью этого камня усмирил гигантского сома, который живет под землей и, ворочаясь, вызывает ее сотрясения. После сокрушительного землетрясения эры Ансэй (1855) в Эдо (ныне Токио) огромное распространение получили гравюры, чаще всего не подписанные художником, с любопытным сочетанием назначения: отчасти они служили оберегами, а в немалой степени были юмористическим снижением связанных с землетрясением реперкуссий. Считалось, что Запирающим камнем бог Касима придавливает голову сома, буквально «запирая» его (илл. 10).

 Камень Канамэ иси выступал объектом поклонения. В ряде картинок изображались толпы молящихся этому камню, при этом молящиеся разделялись на две группы: тех, кто страдал от землетрясений, и тех, кто так или иначе от них выигрывал (строители, изготовители посуды, проститутки, врачи и т. п.). На их моления Канамэ иси отвечал: «Не беспокойтесь! Если [земля] хоть на вершок двинется, я отомщу» (илл. 11).

Интересно, что существует реальный камень, который почитается как Канамэ иси. Он находится в Касима-мико дзиндзя, что естественно, в городке Минамисома префектуры Фукусима. Он представляет собой небольшой полусферический камень (около 40 см в диаметре), большая часть которого, как считается, уходит глубоко под землю. Уместно заметить, что Минамисома находится всего в 25 км от атомной электростанции, разрушенной в Землетрясении Тохоку в марте 2011. Канамэ иси не сильно помог: городок был сильно разрушен и частично принудительно выселен.

Одним из самых интересных видов живого камня является, пожалуй, садзарэ иси さざれ石 или 細石, буквально «галька» или “microliths”, однако под этим названием понимается специфическое каменное образование, состоящее из множества мелких камешков, объединенных породой другого (более мягкого обычно вида) в большие валуны. В Японии считается, что садзарэ иси растут: мелкие камешки соединяются вместе и намертво прирастают друг к другу, и — в противоположном движении изнутри наружу. Объединение таких камешков порождает из себя новые молодые камешки. Геологической природе садзарэ иси посвящена статья Хироюки, в которой, впрочем, немного говорится и об исторических упоминаниях этих камней [Судзуки 2003] (илл. 12).

Огромная роль, которая отводится в японском культурном сознании «живым» или растущим камням лучше всего может быть проиллюстрирована на примере садзарэ иси. Этот камень является воплощением духа единства японского народа и необходимости консолидации общества под эгидой государства. Степень высокой социальной когезии (семейной, клановой, общинной, вплоть до общенациональной) в Японии на всем протяжении ее истории хорошо известна. И неслучайно крепкий валун, состоящий из множество впаянных друг в друга нераздельно-неслиянных камешков, стал символом единства общества.

Образ садзарэ иси был выбран для слов государственного гимна Японии. Кстати, это самый короткий, а также самый древний из всех ныне существующих национальных гимнов — я говорю о словах; что касается музыки, то ее сочинили лишь в конце 19 в.³

Мотив вырастания маленького камешка в скалу встречается дважды в тексте поэтической антологии «Кокинсю» («Собрание старых и новых песен») начала 10 в. Сначала — в Предисловии, написанном составителем антологии Ки-но Цураюки, который говорит о радости по случаю превращения малого камешка в скалу, а потом — в танка № 343, с которой начинается седьмой свиток антологии — «Величальные песни» (повод для сочинения и автор этого пятистишия неизвестны). Текст, используемый в гимне, оказался слегка изменен в первой строке, вместо «вага кими» — «кими га ё»:

Зримый образ государственного единства наилучшим образом воплотился в растущем живом камне, который в свою очередь символизирует государя, каковой метонимически репрезентирует собою весь народ. При этом следует помнить, что в Японии не существует одного главного или официального садзарэ иси — по стране разбросано некоторое их количество (которое никто не подсчитывал), и большая их часть опоясана священными веревками, напоминающими о сакральном статусе этого камня.

 Я не буду специально останавливаться на поэтике и символике сада камней, существующих с 15 в. в дзэн-буддийских монастырях, ― в данном тексте речь идет о синтоистском субстрате японской культурной традиции. Однако нужно отметить, что и в буддийские сады проникли представления о растущих камнях садзарэ иси. Так, например, в саду при дзэнском храме Сюнко-ин в Киото на ровной поверхности, образованной мелкой галькой и символизирующей морскую рябь, покоятся два покрытых мхом камня садзарэ иси. Своей формой и взимоположением они воспроизводят небольшие острова в заливе Исэ — той местности, где находится главное синтоистское святилище богини Аматэрасу (илл. 13).

Во многих синтоистских святилищах хранятся камни, называемые Легко-тяжелый Камень (омокару иси 重軽石) или Камень Силы (тикара иси 力石). Они связаны с и по сей день популярным ритуалом гадания по весу камней. Например, в главном святилище лисьего бога Инари, Фусими Инари дзиндзя, есть два округлых камня, которые паломники поднимают, предварительно помолившись, загадав желание и представив примерный вес камня. Если поднять его окажется легче, чем предполагалось, желание сбудется, если тяжелее — наоборот. Этот обычай восходит к преданиям, согласно которым один и тот же камень мог быть в разные дни легче и тяжелее — в зависимости от того, в каком настроении пребывал бог, населявший этот камень. Гадательная практика, основанная на поднимании камней, известна с архаической древности и зафиксирована в поэтической антологии «Манъёсю» («Собрание мириад листьев», 759 г.) как иси ура (гадание по камню 石占). В длинном причитании принцессы Ниу, сложенном по получении ей известия о смерти принца Ивата («Манъёсю», 4:420) говорится:

И на перекрестках всех
Я гадала б ввечеру,
И на камешках в пути
Я гадала бы о нем…

(пер. А. Е. Глускиной)

В оригинале лаконично стоит иси ура мотитэ (石卜以而) — «камнем/на камне/камнях гадала б…». Точная процедура такого гаданья неизвестна, но, возможно, это было связано с загадыванием желания и подниманием. Камень (камешки), будучи иси гами (божеством в камне) мог сообщать свой ответ изменением веса. А меняют вес — худеют и толстеют — только живые существа.

В виде заключения довольно будет сказать, что в Японии существуют не просто мифологические предания о живых камнях. Там живет и живая вера в живые камни.

Штейнер Е. С.
Живой камень: от природы к культуре / Отв. ред. и сост. Л. О. Зайонц.
Ж67 — М.: Институт мировой культуры МГУ, 2015

Сноски

¹ Перевод Л. М. Ермаковой [Ермакова 1997]. Транскрипция имен божеств приближена переводчиком к древнеяпонскому звучанию и отличается от принятой.
² Камням-божествам исигами посвящена ранняя работа основоположника японской фольклористики Янагита Кунио [Янагита 1910].
³ См. новейшую статью о музыкальной истории гимна [Клобукова (Голубинская) 2015].

Библиография

• Басё: 2006, По тропинкам Севера / Пер. с япон. В. Марковой, Н. Фельдман, Санкт-Петербург: Азбука-классика.
• Попов К. А.: 1969, Древние фудоки (Хитати, Харима, Бунго, Хидзэн) / Пер., предисл. и коммент. К. А. Попова, Москва: Наука, 1969.
• Клобукова (Голубинская), Н. Ф.: 2015, ‘Государственный гимн Японии: история создания и ее загадки’, История и культура традиционной Японии. Том 8 / Orientalia et Classica. Труды Института восточных культур и античности, Санкт-Петербург: Гиперион, вып. LVII, 338–352.
• Ермакова, Л. М.: 1997, Нихон сёки. Анналы Японии / Перевод, предисловие и комментарии Л. М. Ермаковой и А. Н. Мещерякова, Санкт-Петербург: Гиперион, тт. 1–2.
• Судзуки Хироюки: 2003, ‘«Садзарэ иси-но юраи то тисицугаку-тэки косацу»’, Тикю Кагаку, 鈴木博之 「さざれ石」の由来と地質学的考察 // 地球科学 <Историческое и геологическое исследование садзарэ иси // Журнал «Земные науки»>, № 57, 243–252.
• Торияма Сэкиэн 鳥山 石燕.: 2010, Гадзу хякки яко дзэн гасю 画図百鬼夜行. (Ночные прогулки сотен демонов), Токио: Кадокава сётэн.
• Янагита Кунио 柳田國男: 1910, Исигами мондо («Беседы о Камнях-божествах» 石神問答). Токио: Дзюсэйдо.
• Kojiki: 2005, Translated by Basil Hall Chamberlain, Rutland (Vermont), Tokyo: Tuttle Publishing. Caillet, Laurence: 1997, ‘Ties of Blood and Earth in Japan’, The Link with Nature and Divine Mediations in Asia (Special issue of Diogenes #174).